— Мне деваться некуда, — буркнул Измайлов.Они двинулись к коряге и долго-долго возились возле нее. Вокруг нас с нервным товарищем собралась толпа любителей загородных уик-эндов. Мы кисло объясняли им, что сейчас извлекут тело. Несколько крепких, охочих до (адреналина ребят ушли на подмогу. Женщины добровольно вставали за мужчин вторым рядом, хотя обычно лезут в первый, и опасливо выглядывали из-за их плеч. Когда вытащили труп в плавках, отпрянули все. Описывать дальнейшее бессмысленно. Есть же на свете счастливцы, которым не доводилось жмуриться при этаком зрелище.Поговорив со спасателями и велев им действовать по инструкции, полковник жестом приказал мне собирать вещички. В машине я вспомнила, как жаждала его похвалы за повод представиться «рецидивисту».— Низкий поклон тебе, детка, за сногсшибательный отдых, — процедил Вик. — Ведь знаешь, до чего люблю в нерабочее время вылавливать утопленников, причем предварительно задушенных леской. Доставила, да, доставила удовольствие.— Измайлов, милый, не нарочно… же, — оправдывалась я.— Не смею верить, — изысканно выразил сомнение Вик и промолчал остаток пути.Так мы «развлеклись» в воскресенье. Правда, в родных стенах полковник постарался улучшить мое настроение. Словно чувствовал, что неизвестный утопленник из озера — не конец, а начало редкостного даже по нынешним временам ужаса. Глава 2 Полторы недели Виктор Николаевич Измайлов был ласков и кроток. Являлся со службы в урочное время, часто отягощенный букетом, слушал музыку, умиротворенно шуршал книжными страницами, хвастался отменным аппетитом и приставал ко мне с удручающей приверженностью внутреннему распорядку — в двадцать три ноль-ноль. Это было не к добру, уж я — то его повадки наизусть выучила.И вот однажды, переступив порог квартиры полковника, я по запаху поняла: финита ля идиллия. Пахло табачищем. У меня не только мозги, но и целиком организм своеобразно настроен. Вернее, все в организме зависит от мозга. Так вот, я плохо выношу результаты чьего-то курения, включая один вид переполненной пепельницы. Мне всегда хочется возопить: «Зачем травить себя этой пакостью?!» Но я воздерживаюсь от советов избавиться от вредной привычки, хватаюсь за сигарету сама и после пары затяжек перестаю чувствовать дурноту. В этом я вся. Как-то раз мне было неловко за высмоленную сдуру то ли «стюардессину», то ли «родопину». Мы с подружкой поехали в Адлер, сняли комнату и немедленно познакомились с девушкой, обитающей в комнате напротив. Две ее приятельницы шлялись по танцулькам, ей было скучно, и она пригласила нас к себе почаевничать.— Можно покурить? — вежливо спросила я.— Кури, конечно, — кивнула, кажется, Ирина.Не успела я затушить окурок, как явились поразмявшиеся девы. Одна потянула носом и промолчала. Зато вто рая устроила неслыханный ор. Ни мои извиняющийся лепет, ни открытые настежь для проветривания окно и дверь на нее не действовали. Сцена была тягостной, потому что все понимали: изменить ничего нельзя, я уже надымила, раскаялась и, естественно, никогда впредь не повторю попытки на их территории.Мы ретировались к себе, и мною занялась подруга. Выволочка было короче, нуднее и сводилась к тому, что я ее компрометирую перед незнакомыми людьми. А ведь так светски чай пили и могли бы продолжить, ко взаимному удовольствию. Вероятно, наслушавшись из-за хлипкой стены вволю, к нам заглянула хозяйка, веселая женщина лет сорока пяти. Она деловито выяснила причину скандала и засмеялась:— Эх, девочки, мне бы ваши заботы. Не грусти, Полина. Надо было отбрить хреновую праведницу, слушай: «Орать в полночь тоже неприлично, сучка. При таком норове тебя, длиннорылую страхолюдину, никто не возьмет замуж. Найди ты на танцах завалящего кавалера, была бы счастлива и ничего не учуяла. Королева недоделанная».— Но я же виновата, — запротестовала я. — Если комната на троих, разрешения одной девушки мало. Мне бы и в голову не пришло огрызаться, да еще так… сочно.— Тогда век на тебе будут зло срывать. И каждую тварь, которая из корысти не срывает, ты посчитаешь другом. Я гляжу, ты лишку под остальных подлаживаешься. Сожрут тебя с потрохами.Я до сих пор не знаю, кто тогда был прав. Просто позабыла ту неприятную историю. И если уж вспомнила ее у полковника Измайлова, значит, в воздухе гуще дыма клубилась напряженность. И верно, не успела я приложиться к своей пачке облегченных «Мальборо», как Вик заявил, что ему необходимо молоко в кофе. Ему! Moлоко! Было ясно: он хочет остаться один и выпирает меня в магазин хоть ненадолго. Но то, что молоко ему все-таки придется доставить, свидетельствовало о потребности в общении. Человек нуждался в паузе, в настрое на мое присутствие. Обидеться? Если идти по этой дорожке, жизнь превратится в ад. Рано или поздно придется у себя поинтересоваться: «Почему меня постоянно обижают все, кому не лень?» И ответ может прозвучать страшно.Я поднялась со второго на третий этаж в собственную квартиру, переоделась, прибралась, вновь переоделась, прихватила пакет молока и спустилась к Вику.Полковник перебесился в одиночестве и пребывал совсем в другом расположении духа. Правда, за каприз извинять не стал, а, морщась от омерзения, залпом принял внутрь стакан коровьих даров. Ого, и ему было не чуждо умение себя наказывать. Но скрытный Измайлов решил взять реванш. Потому что без наводящих вопросов рассказал, кем оказался найденный мною в озере труп. Он с лихвой вознаградил меня за сдержанность.Десять дней никому не нужное тело пролежало в холодильнике, будто в Мавзолее. Сходство усугублялось тем, что к нему часто выстраивалась скорбная молчаливая очередь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41