— Мне здесь тяжело жить. Постоянно надо бороться за свое место. Если не выпустишь когти и не оттолкнешь локтем соседа, сразу затопчут. Я устала.— Другие города не лучше, — заметил Андрей. — Везде такая же грязь.— Я знаю, я поездила.— Когда?— Сразу после твоего ухода. Сбежала из дома. Не могла находиться здесь. Помоталась по стране в поисках теплого уголка. Потом вернулась сюда. Но с предками жить не смогла. Они меня постоянно упрекали. Так что всего добилась сама. Теперь у меня работа и свой дом. Все это бросать?— Мне тоже приходится отсюда уехать. И скорее всего, навсегда.Люська повернула голову, посмотрела на него.— У тебя ничего нет. Тебе нечего терять. Ты все потерял за эти шесть лет.Андрей спустил ноги на пол, поднялся с постели, подошел к окну, выглянул на улицу. Там ездили машины, по тротуарам шли прохожие. Никуда не торопясь, ни от кого не скрываясь. Об этом теперь можно только мечтать — чтобы не торопиться и не скрываться. Он отвернулся от окна, посмотрел на нее.— Да я все потерял. Потерял мать, которая меня не дождалась. Дом, который у меня отобрали. Друга, который меня сдал ментам. Но мне казалось, что я не потерял тебя.Люська удивленно смотрела на него, приподнявшись на локте.— Слушай, так ты и за него отсидел? Он ведь тоже должен был сесть.Андрей помотал головой.— Нет. Я отсидел за себя. Я получил то, что мне полагалось. Именно столько, сколько я сам себе заработал. Так что ни я ему ничего не должен, ни он мне. Мы рассчитались полностью. Хотя он меня почему-то боится. Думает, что я ему испорчу жизнь. Зачем мне это?— Но ведь он отделался легким испугом, а ты…Андрей усмехнулся, подсел к ней на кровать, погладил по коленке.— Он не отделался от испуга до сих пор. Он все эти шесть лет трясся, как заяц, и боялся, что я его сдам. Поэтому тихо сопел в своей норе и боялся высунуть нос. Ты представляешь, что это такое: каждый день в течение шести лет бояться звонка в дверь? Это наказание пострашнее тюрьмы. К тюрьме привыкаешь, и она кажется тебе родным домом. А к страху привыкнуть нельзя. Он и теперь боится, что все узнают, кем он был. Он так и будет бояться до конца своих дней. Он наказал себя на всю жизнь. А я уже ничего не боюсь. И никого. Мне даже сейчас не страшно. Я боюсь только за тебя.Он хотел поцеловать её, но она отстранилась и легла на спину, устремив взгляд в потолок.— Да, этот город грязный и жестокий, — повторила она. — Поэтому я, пожалуй, уеду отсюда вместе с тобой.У него в глазах блеснули радостные искорки.Но тут зазвонил телефон. Глава 23 На стоянку рядом с салоном Черновца залетел темно-серый «мерс». Машины стояли в ряд, между ними оказалось одно просторное место. Его и занял Витек. Резко затормозив, он дернул ручник, выключил зажигание, посмотрел на шефа.Махров внимательно осмотрелся по сторонам. Никакого заметного шевеления на улице, никаких подозрительных личностей у входа. Они вылезли из машины и направились к стеклянным дверям, расположенным в полусотне метрах от стоянки.Рядом с охранником Димой торчал молодой парень в поношенном пиджаке, без галстука и с короткой стрижкой, какую носят только рэкетиры и менты. Махров покосился на него и кивнул охраннику. Дима ответил вежливой услужливой улыбкой. Витек бросил хмурый взгляд на мента и важной походкой двинулся следом за шефом.— Это кто такие? — спросил Тарасенко у охранника, всматриваясь в удаляющуюся квадратную спину Боксера. Еще утром на люськиной квартире Самохин распорядился занять наблюдательный пункт в салоне в надежде, что там появится сама Людмила Каретникова или хотя бы тот, кто сможет сказать, где она. Тарасенко опросил персонал, включая и самого модельера, но никто ничего путного сказать не мог. Один охранник Дима признался, что утром она прибегала в салон минут на двадцать, переговорила с шефом, потом села в свою машину и уехала.— Компаньоны Черновца, — вяло бросил Дима на вопрос мента. — Они здесь часто…— Где-то я эти рожи уже видел, — заметил себе под нос Тарасенко. И вспомнил — на видеопленке с похорон. И даже вспомнил фамилию одного из них — Махров. Он хотел было звякнуть Самохину, но подумал, что пока ещё докладывать нечего. Ну, прибыли известные личности, но ведь ничего криминального в этом нет. Пока нет…В коридоре Махров поймал за руку пробегающую мимо манекенщицу.— Привет, птичка. Позови мне Люську Каретникову, сделай милость.— А её нет и не было сегодня, — пискнула птичка и улетела.Махров и Витек поднялись на второй этаж, где располагался кабинет Владика, и порасспрашивали его секретаршу Верочку. Она призналась, что вообще только появилась на рабочем месте и Люськи в глаза не видела. Махров потрепал её по щечке, натянуто улыбнулся и толкнул дверь в кабинет Черновца.Владик перелопачивал гору эскизов всей своей коллекции моделей, делая окончательный отбор для показа в столице, когда в дверном проеме возникла атлетическая фигура авторитета. Следом за ней ввалилась объемистая туша его подручного, с трудом протиснувшегося в дверь. Владик замер, увидев непрошеных гостей, и тяжко вздохнул.— Привет, кутюрье! — сказал Махров, скинул с кресла на пол разложенные эскизы, уселся в него, вольготно откинулся на спинку. Витек освободил себе другое кресло и принялся разглядывать эскизы, перебирая их в руках. По тому, как он презрительно хмыкал, можно было легко догадаться о его оценке последних достижений модельера.Владик отложил в сторону изящно нарисованный акварелью эскиз, начиная чувствовать, как к горлу подступает предательская тошнота.— Чем обязан? — нервно проговорил он.— Всем, — хмуро бросил Махров. — Это я тебя на ноги поставил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122