Обманутый бразильский муж, лежа в постели с любовницей, жаловался ей на свою неверную жену, которая завела себе любовника и проводила с ним слишком много времени. Любовница советовала бразильскому мужу этого дела так не оставлять, тем более что любовником его жены оказался её собственный муж. Ненависть к своим неверным супругам дошла до такой степени, что это мешало им заниматься тем делом, ради которого, собственно, они и собрались вместе под одеялом. Разобрав по косточкам недостойное поведение его жены и её мужа, они принялись строить коварный план мести.Когда раздался звонок в дверь, мать продолжала внимательно слушать спор бразильских любовников. И только когда звонок повторился ещё раз, нехотя вылезла из кресла и пошла открывать. За дверью стоял Илья. У него была хмурая физиономия, и глаза горели недобрым огнем.— Ой, Илюша, как ты неожиданно! — удивилась мать, как будто ожидала увидеть за дверью кого угодно, только не собственного сына.— Я не один, — сказал Илья и повернул голову. — Ну, давай, выходи.Из-за двери нерешительно, понуро опустив голову, словно провинившийся школьник, выплыл Терентич. Он исподлобья уставился на мать, не отводя глаз, сверкающих из-под густых бровей с торчащими в разные стороны седыми волосиками. Мать оглядела незваного гостя с головы до ног и перевела взгляд на сына.— Кто это? — удивленно поинтересовалась она.Терентич хмыкнул и недоуменно посмотрел на Илью, одним своим взглядом обвиняя его во всем: в том, что затащил сюда, в том, что мать не узнала его, и вообще в том, что привез в город, оторвав от важных дел в огороде.— Все, я пошел, — хрипло сказал он и повернулся уходить.— Да погоди ты! — Илья схватил его за руку.— Ой, Господи! — спохватилась мать. — Коля!Илья подтолкнул отца в прихожую, хотя тот упирался, как мог и хватался за косяк. С трудом закрыл входную дверь и прислонился к ней спиной, чтобы в случае чего предотвратить неожиданный побег. От отца можно было ожидать всего, чего угодно. Но, кажется, обошлось — его родители стояли неподвижно и удивленно смотрели друг на друга, пытаясь уловить знакомые черты.— Как ты постарел, Коля, — наконец, сказала мать. — Я тебя даже не узнала.— Ну, Маша, — замялся отец, — я тебя тоже с трудом…— Сколько же лет прошло?Терентич пожал плечами.— Жизнь.Илья посмотрел на часы. Радостная встреча родителей состоялась, ему здесь делать больше нечего. Не знакомить же их, в самом деле. Хотя, можно сказать, что они стали совершенно чужими людьми, и годы взяли свое. Прошли бы мимо друг друга на улице — не узнали бы. Значит, выходит, он их сейчас познакомил.— Ну все, я побежал, — сказал он и повернулся к двери, чтобы уйти. — У меня дела. Вы уж тут сами как-нибудь…— Ты что, уходишь? — обернулся отец. — Успеешь свои дела. Никуда не денутся.Илья замялся. Но только на мгновение. Его звали великие дела, и не стоило их откладывать на потом. Все остальное — мелочи жизни. Не надо заостряться на мелочах, и дело пойдет как по маслу.— Мне очень нужно. Человек ждет. Я вечером обязательно забегу.— Неуважительно, — хмуро сказал отец. — Мы тебе кто? Знакомые, что ли! Останься…— Ну, говорю же, вечером обязательно заскочу, — уверенно сказал Илья. — И вообще, не буду вам мешать. Посидите вдвоем, вспомните, как и что. Вам есть, о чем поговорить.И он ушел. Конечно, хотелось остаться и поприсутствовать при встрече родителей, которые не виделись два десятка лет. Когда ещё такое произойдет? Но дело прежде всего, решил для себя Илья, и с этого решения его уже ничем не свернуть. Если он не провернет эту сделку, он перестанет себя уважать, он потеряет всякую надежду выбраться на поверхность из того гнилого болота, в котором он жил. Как он сам считал. А родители? Ну что ж, им будет проще объясниться между собой с глазу на глаз. Без лишних свидетелей. Даже если этот свидетель — сын. Может быть, это и к лучшему, что он ушел. Они побеседуют друг с другом спокойно, без ненужной суеты и расшаркивания. К тому же он не любил душещипательных сцен.Терентич молча снял потертую в некоторых местах куртку, повесил её на вешалку, посмотрел на себя в зеркало, висящее в прихожей, пригладил волосы, давно не знающие расчески. Поправил мятый пиджачок непонятного цвета, заправил воротничок рубашки.— Ну что, Маша, будем есть блины? — сказал, наконец.— Да я как-то не готовила… — замялась мать, проскользнула в комнату, выключила бразильского мужа вместе с его любовницей. — Ты проходи, садись.— Это я так, шучу… — сказал Терентич и прошел в комнату. Остановился на пороге, критически оглядел обстановочку, она ему, видно, понравилась, и он, удовлетворенный, присел в кресло.— Я сейчас чаю поставлю, — сказала мать и ушла на кухню. Вскоре вернулась, принесла чашки, поставила на маленький столик, положила вазочки с вареньем, сахар.— Ну, как ты тут живешь? — осторожно спросил Терентич. — Не скучаешь?— Нет. — Мать помотала головой и заметила с сарказмом. — В молодости с тобой так навеселилась, что никак отдохнуть не могу.Она опять ушла на кухню, там закипал пластмассовый чайник. Терентич приуныл, уселся поглубже в кресло, откинул голову. Представил, наверное, как если бы он был тут хозяин и вот так вот рассиживался в кресле. Вместо того чтобы работать в своем саду. Нет, ей-богу, городская жизнь не для него. Со скуки помрешь.— Чем же я так тебя утомил? — спросил обиженно.— Ах, Коля, давай не будем об этом! — вздохнула она, заваривая свежий чай — Чего теперь вспоминать?— А чего нам ещё делать, как не вспоминать? — недовольно буркнул он. — Нам теперь, мать, только воспоминаниями заниматься и остается. Вон, Илья, бизнесом энтим занялся, крутиться, как угорелый, все хочет удачу за хвост ухватить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139