Итак, насчет Пола Ньюмена я не удивилась, но вот Адонис – это что-то новенькое. Не хотелось признаваться в этом Берт, но в последнее время мне не так уж часто попадались Адонисы. Уж поверьте, я бы обратила внимание.
– Что-то не припоминаю такого. – С этими словами я достала из пакета две банки колы, вручила одну из них Берт, а вторую поставила на столик перед собой. Затем извлекла две большие коробки с картошкой фри и два гамбургера. Передав обе коробочки Берт, я принялась распаковывать гамбургеры и, приподняв верхнюю булку, вынула пикули.
Порой мы с Берт напоминаем престарелую супружескую пару: настолько хорошо друг друга знаем, что нам незачем даже задавать вопросы. Как вот сейчас, например. Я знаю, что Берт не любит пикули. Точно так же, как и я.
Пока я обрабатывала наши бутерброды, Берт открыла упаковку кетчупа и вылила все его содержимое в уголок одной из коробочек с картофелем. То же самое она проделала и со второй порцией.
Вообще-то наши с Берт гастрономические вкусы не всегда совпадают, но стоит нам заглянуть в «Макдоналдс» – и мы получаем новое подтверждение тому, что некогда плавали в общей генетической похлебке. Мы всегда заказываем одно и то же – гамбургер, большую порцию картошки и среднюю колу, а получив заказ, всегда поступаем одинаково: вытаскиваем из гамбургера пикули и выливаем кетчуп в уголок коробочки с картофелем. Ни одна из нас не любит разбрызгивать кетчуп по всей картошке. Это ведь так неопрятно.
Мы с Берт настолько хорошо друг друга знаем, что и сегодня, предложив заскочить по дороге в «Макдоналдс», сестра даже не поинтересовалась, что купить для меня.
– Что значит – не припоминаешь? – воскликнула Берт. – Подумай как следует. Он сказал, что собирается тебе сегодня позвонить.
Вручив один из гамбургеров Берт, второй я оставила себе.
– Никакие парни мне сегодня не звонили. Так, звонили всякие-разные: кто-то хотел посвятить кому-то песню, некоторые просили почаще крутить «Роллинг Стоунз».
Я потянулась за картошкой одновременно с Берт – само собой, мы стукнулись локтями. Ни слова не говоря, мы машинально поднялись и поменялись местами на софе.
Мы с Берт – так называемые «зеркальные близнецы». Подразумевается, что мы с ней являемся зеркальным отображением друг друга. Да-да, мы однояйцовые близнецы, но при этом являемся неким их подвидом. В то время как обычные однояйцовые близнецы появляются на свет примерно четыре раза на каждую тысячу рождений, зеркальные встречаются лишь в четверти «близнецовых» случаев. Таким образом, если я правильно запомнила изученные за долгие годы статистические выкладки по поводу близнецов, – мои подозрения верны. Мы с Берт – большая редкость.
Разумеется, наше с ней восприятие этой самой «зеркальности» ничего общего не имеет со статистикой. Для нас это означает то, что Берт – правша, а я левша; у Берт естественный пробор в волосах с одной стороны, а у меня – с другой; доминантный глаз у нее правый, а у меня – левый, ну и многое другое. Но главное – если Берт сидит слева от меня, то обе мы не сможем есть, без того чтобы не стукаться локтями. Причем костлявыми локтями.
– Не могу поверить, что ты не помнишь этого молодого человека, – повторила Берт, потирая руку и задумчиво протянула: – Он настоящая голубая мечта.
Вот-вот. Именно так она сказала. Голубая мечта. Вряд ли кто-либо из американцев произносил это слово с тех пор, как Эйзенхауэр вышел в отставку.
Я лишь взглянула на сестру. Никогда не сказала бы ей это в лицо, но порой у меня возникает ощущение, что Берт очень вовремя развязалась со своим браком. Еще чуть-чуть – и она бы свихнулась. И тогда однажды, заглянув к сестричке в гости, я бы увидела поистине трогательную картину: Берт в вечернем платье, на высоких каблуках и с жемчужным ожерельем на шее пылесосит свою гостиную.
– Он знает тебя, Нэн, – гнула свое Берт. Растирание собственного локотка, судя по всему, вызвало у нее некоторые ассоциации: – Послушай, он даже схватил меня за локоть!
– Мои знакомые мужчины обычно хватаются за другие части тела, – заметила я, цепляя очередную картофельную стружку.
Берт оставила мою ремарку без внимания.
– Он сказал, вы с ним познакомились несколько недель назад.
Окунув картошку в лужицу кетчупа, я пожевала, после чего отозвалась:
– Да? И где же?
Очевидно, последний вопрос был не в лузу, поскольку Берт снова нахмурилась.
– Где именно, не говорил. – Кажется, ее расстроило уже то, что я вообще об этом спросила. – Он просто сказал… ну, сама знаешь… как обычно в таких случаях. Что он не может выбросить тебя из головы…
Я перестала жевать и внимательно посмотрела на сестру. Как обычно? О господи! Временами Берт так меня утомляет. Похоже, она всерьез полагает, будто в моей жизни столько мужчин, что мне не обойтись без картотеки, дабы вести их учет и контроль.
Идиотизм! Нет, если откровенно, у меня было, конечно, побольше друзей-приятелей, чем у Берт, но опять же, имея в наличии мужа целых девятнадцать лет, Берт вполне может добавить себе очков.
Более того, я отнюдь не уверена, что обилие любовников – такое уж достоинство. По-моему, этих самых бойфрендов с полным правом можно назвать и по-другому – несложившимися отношениями.
Уж чего-чего, а этого дерьма у меня в активе хоть отбавляй.
Я не раз пыталась объяснить Берт странную закономерность: работая на радио, почему-то привлекаешь мужчин, которые не склонны связывать себя обязательствами. Лично я не совсем понимаю, в чем тут дело, но две мои сослуживицы, такие же диск-жокейши, сказали недавно, что, кажется, разобрались. И пришли к выводу, что неразумно затевать серьезные отношения, когда мужчина знает наверняка, что где-то есть некая кнопка, посредством которой тебя можно в любую минуту выключить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71