Он был так мил. Может, на самом деле ему это было совсем не интересно, просто хотел, чтоб мы почувствовали себя свободнее. – Она вздохнула. – Как ни странно, я совсем его не помню.
Я пожала плечами:
– Ну, в пятнадцать лет нас, наверное, куда больше интересовало, что он о нас думает, а не наоборот.
Ведь в подростковом возрасте все воспринимаешь сквозь призму своих комплексов. Хорошо ли я выгляжу? Правильно ли поступила? Как они ко мне относятся? Что они обо мне думают? Правда, для нас с Берт «я «и «мне «превращались в «мы» и «нам». А окружающие взрослые тогда попросту отходили на задний план.
Берт докрутила до конца свой микрофильм, и на экране появился раздел некрологов. Там фигурировал тот же снимок Сандерсенов на пристани, только его урезали, оставив одни головы.
Мы быстренько пробежали глазами строчки, повествующие о несчастной судьбе супругов. Вкратце все сводилось к тому, что из родственников у них оставалось три человека. Их сыновьям, Карлу и Эдварду, на момент смерти родителей было соответственно три и четыре года. И еще у Теда имелась младшая сестра по имени Вильма Сандерсен Картленд.
Достав из сумочки ручку и блокнот, я записала это имя. Вдруг она все еще живет в Луисвиле? Мыто с Берт по-прежнему торчим здесь, так почему бы и Вильме не жить в нашем городе? Пока я писала, Берт прогулялась к полке и вернулась с телефонным справочником Луисвиля. Мы принялись лихорадочно листать страницы. По адресу Винчестер-роуд, 39173, значилась некая В. Картленд.
Мы устремились к ближайшему телефону. В. Картленд – точнее, Вильма Сандерсен Картленд – ответила после первого же гудка.
И как ни странно, изъявила желание дать интервью радиостанции «Кентукки–Индиана».
Глава одиннадцатая
Берт
Встреча с Вильмой Картленд явилась крупным разочарованием.
Не знаю, как Нэн, но лично я всю дорогу до Винчестер-роуд надеялась, что Вильма Сандерсен Картленд окажется знакомой нам особой. Например, той дамой в оранжевых очках и рыжем дождевике, которая преследовала меня до самого офиса. Или, на крайний случай, миссис Картленд перенесла в прошлом операцию на голосовых связках, в результате которой может говорить только сиплым шепотом. Что помогло бы нам свести воедино хоть какие-то концы.
Хорошо еще, я не поделилась своими мыслями с Нэн: она наверняка стала бы насмешничать.
Женщина, открывшая дверь дома номер 39173 по Винчестер-роуд, была долговяза, костлява и не первой молодости. Мне хватило одного взгляда, чтобы понять: она лет на двадцать старше и фунтов на двадцать легче, нежели та дамочка, что следила за мной.
– Вы с радио? – справилась Вильма голосом столь же мелодичным, как скрип пенопласта по стеклу.
Хотя нас разделяла только москитная сетка, орала она так, будто между нами была по меньшей мере бетонная стена.
Пришлось распрощаться и с теорией поврежденных голосовых связок.
По обе стороны садовой дорожки красовались две небольшие металлические таблички. Та, что слева, гласила: «По газонам не ходить». «Живете ли вы в согласии с Господом?» – интересовалась та, что справа.
– Да, мэм! – откликнулась Нэн, с заметным усилием отрываясь от табличек, – мы с радио.
Я же тем временем рассматривала Вильму. Одета она была в так называемое домашнее платье – бесформенный линялый балахон с длинными рукавами. Ее тускло-каштановые, с проседью волосы были подстрижены «под пажа» и с боков закреплены заколками в виде фигурок Микки-Мауса, так что из-за ушей нам весело улыбались две веселые мышки. Прическа – мечта любой девочки, только вряд ли Вильму можно было назвать девочкой. Глубокие складки прорезали ее щеки и переносицу, а губы были сжаты в гримасе, которую наша мама именовала «будто незрелую хурму укусила». Правда, в случае Вильмы казалось, будто хурма укусила ее в ответ.
– Мы очень благодарны вам за то, что согласились с нами встретиться, миссис Картленд, – щебетала меж тем Нэн, помахивая перед носом Вильмы своим пропуском с моржовыми усами. Я постаралась напустить на себя вид заправской журналистки. Однако, несмотря на все наши старания, Вильма пока что не выказывала намерения открыть дверь.
– Мы не отнимем у вас много времени, миссис Картленд, – продолжала Нэн.
– Мисс Картленд, – поправила ее сестрица убиенного Теда. Ее тон и поджатые губы давали понять, что быть миссис – вопиющая безвкусица. Не знаю, как Нэн, но лично я, учитывая свой недавний опыт, нашла в ее логике резон. – Вообще-то я вдова.
Дверь она по-прежнему не открывала – стояла и сверлила взглядом Нэн, точнее, красную майку и драные джинсы моей сестры. Судя по тому, как сузились глазки Вильмы, увиденное ей не понравилось.
– Я вдовствую уже много лет. – Интонация подразумевала, что вдовство – всего лишь еще одна неприятность в череде жизненных зол. – И теперь называю себя мисс, а не миссис. Это избавляет от долгих объяснений по поводу местонахождения моего мужа.
В том смысле, что он в могиле? Какая деликатность!
Взгляд Вильмы переместился на меня. Мельком осмотрев мой твидовый спортивный пиджак и модельные джинсы, она, очевидно, не нашла ничего предосудительного и вновь повернулась к Нэн.
– Само собой, я мало слушаю радио, – поведала Вильма с гордостью, давая понять, что опускаться до столь вульгарного занятия простительно только плебеям.
Приятная неожиданность. Стало быть, дамочка не знает, что Нэн не имеет никакого отношения к программе новостей. Впрочем, самой Нэн явно было наплевать, слушает ее Вильма или нет. Такое случается с радиознаменитостями сплошь и рядом – даже с теми, у кого наивысший рейтинг. По той или иной причине всегда находятся люди, которым доставляет удовольствие сообщить работнику радио, что они никогда его не слушают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71