— Может, к участковому сходим?
Участковый милиционер Петр Игнатьевич был в Горелках единственным представителем силовых структур, являлся коренным жителем деревни и пользовался у местного населения вполне заслуженным уважением. В Горелках он знал не только каждую собаку, но и количество блох, на этой собаке проживающих.
Ирка глянула на меня укоризненно:
— А если мы ошибаемся? Опозорим людей, как мне им потом в глаза глядеть? А ежели не ошибаемся, опять-таки нам с тобой башку запросто отшибут. Согласна?
Конечно, я была согласна, про милицию я так ляпнула, на всякий случай.
— Надьке пока не говори, — задумчиво разглядывая мою ободранную коленку, сказала Ирка, — она точно всю милицию на ноги поднимет.
— Ладно, — отозвалась я и снова глянула за забор.
Клетчатого уже не было, да и вообще никого не было видно ни в саду, ни во дворе. — Ну что, пошли?
— Какое «пошли»! — зашипела Ирка. — По-тихому давай, на коленочках…
Так, на четвереньках, мы и двинули из сада во двор, и представьте себе размер Надькиных глаз, когда мы возникли перед ней из-за теплицы с помидорами. Она хапнула ртом воздух и чуточку отступила, дав мне возможность подняться, вслед за мной показалась Ирка, блестя натертыми о траву коленями.
Надька покосилась на нас исподлобья и неуверенно сказала:
— Я даже не хочу спрашивать, что все это значит.
Ирка в ответ кивнула и согласилась:
— Вот и правильно!
Не знаю, чем бы все закончилось, если бы через несколько секунд я не услышала с улицы:
— Анастасия Игоревна, будьте любезны!
Переглянувшись с девчонками, я быстренько стряхнула с коленей прилипший к ним мусор и направилась к забору. Подружки потянулись следом, они никогда не упускали случая поболтать со Стасом на общие темы.
— Слушай, Стаська, — едва сдерживая смех, сумничала Надька, — ты теперь как Ленин в Шушенском.., поднадзорная…
Эти две дуры принялись хохотать, я же кипела со злости.
— Чего тебе?! — с разгону рявкнула я на скромненько стоявшего за забором Стаса.
Он изобразил улыбку и сообщил:
— Виктор Степанович с ребятами машину пригнал.
Ты не хочешь с ним повидаться?
— Нет, — прорычала я, — не хочу. У тебя все?
Стас загрустил:
— А Виктор Степанович хочет с тобой поговорить…
— Вот пусть сюда и идет…
— Его Вера Николаевна просила что-то тебе передать.
Я хрюкнула со злости, однако хорошо знала, что идти все-таки надо. Во-первых, я уважала Виктора Степановича и он ко мне хорошо относился, во-вторых, не стоило дожидаться, чтобы Стас перекинул меня через плечо и пронес через полдеревни. Мысленно еще раз прокляв оставленную в сумке записку, я сказала Стасу:
— Подожди минутку…
— Ну я тогда тоже пойду, — заявила Надька и направилась к калитке, а я развернулась к Ирке.
— Давай я к тебе попозже приду… Посмотрим, что будет…
— Давай, — закивала она, — договорились!
Через минуту, попрощавшись с тетей Леной, мы втроем направились домой. Надька жила неподалеку от нас, так что большую часть пути мы прошли вместе. Она весело болтала со Стасом, я молчала, раздумывая об Иркином рассказе, пытаясь определить, что в нем истина, а что плод ее воображения. Вскоре мы добрались до двора бабки Степаниды, где стояло ни много ни мало четыре «жигуля». Один из них принадлежал Стасу, а на остальных прикатила команда сопровождения.
— Ой, братик, — прогнусавила я, шлепнув рукой по теплому капоту, — твои ножки приехали!
В ответ на это «девятка» взвыла дурным голосом, я с перепугу шарахнулась в сторону, едва не сбив Стаса с ног.
— Вы что, очумели, что ли? — рявкнула я, придя в себя. — Сейчас здесь вся деревня будет!
В то же мгновение из дверей выкатились двое молодых людей в камуфляже. Увидев нас, один из них затормозил, второй быстро защелкал кнопками сигнализации. Машина умолкла, я, косясь на окно бабкиной комнаты, прошипела:
— Что вы, рехнулись здесь машины на сигнализацию ставить?
Сияя довольной физиономией, Стас шутовски развел руками:
— Извиняйте, принцесса, столичные замашки…
В горнице меж тем царило веселье. Стол был накрыт к чаю, причем бабка не поленилась вытащить свой любимый и бережно хранимый ведерный самовар, доставшийся ей по наследству от какого-то далекого предка.
Скатерть, используемая хозяйкой только в честь приезда моей мамы и по церковным праздникам, резала глаза ослепительной белизной и была вся уставлена бабкиными домашними заготовками. Все это великолепие с усердием поглощалось тремя мощными челюстями, на уголке восседала довольная бабка, чинно держа в руке блюдце с горячим чаем. Вошедшие вслед за мной молодцы резво бросились к оставленным по случаю аврала местам и ловко запустили ложки в вазочку с вишневым вареньем.
— Анастасия! — широко разведя руки в стороны, мне жизнерадостно улыбнулся Виктор Степанович Гольков, невысокий, коротко стриженный мужчина средних лет, выступающий сейчас в роли соседа-отпускника. — Это ты там под окном шумишь? — И, не дожидаясь ответа, развернулся к бабке:
— Опять выросла, ну надо же!
Эту сногсшибательную новость Виктор Степанович сообщал мне при каждой нашей встрече, правда, на сей раз он внес некоторое разнообразие, проинформировав об этом Степаниду Михайловну.
Я же поздоровалась с гостями, подсела к столу, налила себе чаю и, пользуясь подвернувшейся возможностью, налегла на земляничное варенье. Тут к нам присоединился Стас, и скоро я забыла о том, что зла на весь свет, смеясь над непрерывно сыплющимися анекдотами Виктора Степановича и правдивыми рыболовными историями охранника, которого звали Валентином. Еще двое ребят оказались заядлыми охотниками, и через пару часов голова моя пошла кругом от лососей, подстреленных в густых зеленых дубравах, и лосей, выловленных за ветвистые рога из бурных студеных речек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17