И кто я такая, чтобы кого-то осуждать? Сама хороша. А ведь я должна быть примером сыну…
Затем мы направились к последнему занятому карцеру. Анька, Чапай, Янис, бородач и Артур уже стали лучшими друзьями и что-то оживленно обсуждали, следуя за нами по коридору. К ним присоединился и подчиненный Яниса (отошел?), правда, он все время с опаской поглядывал на Аньку. Они с Мартыньшем держались позади всех, не вступая в беседу.
Врач открыл оконце, зажег свет внутри и предложил мне взглянуть. Я не поверила своим глазам. Забившись в угол и дрожа всем телом, на тоненьком матрасе сидел Стасюс Кальвинскас.
Как только врач открыл дверь, я вошла. Стасюс поднял глаза и в ужасе шарахнулся от меня.
– Здесь мыши, – сообщил он. – Только серые.
Я повернулась и посмотрела на врача.
– Очень может быть, – сказал он. – Мыши у нас водятся.
В это мгновение в карцер ворвалась Анька, услышавшая последнюю фразу врача.
– Ой, Лерка, – заорала она, – мы же про мышей забыли! Они же в шкафу стоят! У Лехи есть ключ от твоей квартиры? Надо звонить, чтобы хоть покормил их! Сдохнут же твари! Жалко!
– Не надо мышей, – пролепетал Стасюс из угла. – Не надо кормить! Убить надо!
– Что за бодяга? Какие мыши? – подал голос Чапай, зашедший вслед за Анькой. – У тебя крыша дымится, паря.
– Цветные, папуль. Такие красавицы, ну просто прелесть. Нам с тобой надо завести. Это Леркин сосед разводит. И экспериментирует на них. Мужик – класс! Такие вещи делает! Я его обожаю!
«Это она про кого? – подумала я. – Про Лехиного отца?»
– Лера, скажи папе, – повернулась ко мне Анька. – Мы трех мышек оставили в банке у Лерки в квартире. А Стасик их теперь везде ловит. Да, пупсик?
И Анька широко улыбнулась Кальвинскасу.
Стасик слушал Аньку очень внимательно и переводил взгляд с нее на меня и обратно. В основном, правда, он смотрел на Аньку, которая оживленно рассказывала всем собравшимся историю про свою последнюю встречу с Кальвинскасом. А я, стоя в сторонке, наблюдала за ним. Взгляд его становился все более и более осмысленным. И менялся… Я очень не хотела бы, чтобы на меня кто-то так когда-нибудь смотрел… Недавно я наблюдала магические превращения в облике бородача, теперь – в Кальвинскасе. Только Чапай сразу же принял свое освобождение, как нечто в порядке вещей. И ему, наверное, было легче всех перенести заточение, хотя в последние годы он и привык к комфорту. Ведь за свою бурную жизнь ему неоднократно приходилось жить и выживать в таких условиях, о которых латышский политик и сын Инессы знали только понаслышке.
Анька, продолжая свое сольное выступление, стояла спиной к Стасюсу и не заметила, как Кальвинскас поднялся в своем углу. Он кинулся на нее, словно орел на мышь, и стал лупить руками и ногами куда попало. Чапай бросился на помощь дочери. Янис тоже решил поучаствовать – возможно, следуя благородному порыву помочь женщине. Или просто отрабатывал деньги? Он-то от Аньки тоже наверняка что-то получил. Артур быстро схватил меня за руку и вытащил в коридор, куда уже успел выскочить врач. Подчиненный Яниса и Мартыньш в карцер не заходили, слушая Анькино выступление из коридора.
В карцере продолжалась драка – или избиение? Я не заходила туда больше, только слышала дикие крики, от которых возникало желание заткнуть уши. Что там происходит? Но идти туда, вступаться за кого-то желания не было. Разберутся без меня. Хотя Стасюса вообще-то было жалко.
Я не знаю, сколько прошло времени. Кажется, я настолько погрузилась в свои мысли, что не заметила, когда звуки борьбы в карцере стихли. Кто-то плотно закрыл дверь изнутри. Ни Анька, ни кто-либо другой оттуда пока не вышли. Что произошло? Я вопросительно посмотрела на Артура, потом на врача.
– Подождем здесь, – сказал Иванов.
– Но что там…?
– По-моему, они что-то обсуждают, – предположил врач. – Я считаю, что это не наше дело, раз нас не пригласили, не так ли?
Мы все молча согласились.
Прошло минут двадцать. Затем из комнаты вышли Анька, Чапай и Янис. Одежда на всех была окровавлена и порвана, вид компания имела несколько потрепанный.
– Уходим, – сказала Анька, обращаясь к нам с Артуром, и первой пошла по коридору вместе с отцом.
Мы с Артуром последовали за ними. Шествие замыкали латыши, переговаривавшиеся на своем языке. Мы с Ивановым периодически переглядывались, но лишних вопросов не задавали. У меня было одно желание: поскорее уехать и из клиники, и из Латвии. Предполагаю, что Артуру хотелось того же самого.
В клинике мы больше не задерживались. В какой-то момент я хотела спросить, не забыла ли Анька про свою мать – ведь она собиралась познакомиться с ее историей болезни, да и с похоронами надо что-то решить? – но предпочла не высовываться. Или Чапай уже ответил дочери на все вопросы?
Врач тепло попрощался со мной, Янис, его подчиненный и бородач холодно кивнули. Анька с отцом сели в мою «Тойоту», нас с Артуром попросили устроиться в машине Мартыньша.
Приведя себя в порядок в гостинице, мы, забрав Костика, тронулись в обратный путь.
ГЛАВА 22
Хотите узнать, что было дальше? Рассказываю.
Первые две недели я ничего не слышала об Аньке, так же как об Инессе с ее старшим сыном, Иване и Комиссарове. Этому я страшно радовалась. Решили все свои проблемы, выяснили отношения и забыли про меня? Слава богу. Ничего мне от них не надо. Только бы оставили в покое. Плевать, что не получила обещанные деньги на образование сына. Ничего не надо, только бы Поликарпова от меня отстала. Тех долларов, что она выдала мне вначале, хватит на маленькие радости нам с Костиком, а на жизнь я и так заработаю. Зарабатывала же раньше. Или Анька их потом куда-то переводить намерена?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104