ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Ну, Анька дает…
Девушка даже не взглянула на ксиву, а просто пригласила нас войти. Мы проследовали за ней в большую комнату, где уже были вчера. Анька быстро заглянула в маленькую. Леньки нигде не было. Внезапно Настя разрыдалась. Она не говорила ни слова, слезы текли ручьями у нее по щекам, плечи сотрясались, потом она рухнула в продавленное кресло перед низким облезлым журнальным столиком, опустила голову на руки – и разревелась еще громче.
Мы переглянулись.
– Ну, не надо так, успокойтесь, пожалуйста, сказала я.
– Это я, это я во всем виновата! – воскликнула Настя, не поднимая головы. – Это я уговорила его попробовать! А теперь… Теперь… Я тоже хочу умереть!
Я посмотрела на Аньку.
– Давайте-ка мы сделаем вам успокоительный укольчик, – заявила Поликарпова, протягивая руку к сумке, которую держала я.
Но я резко ее отдернула. Я не хотела допускать, чтобы Анька еще кому-то делала укольчики. Я не могла быть уверена… Но проверить следовало.
– Дай сюда, – прошипела Анька, обращаясь ко мне.
Я покачала головой и отступила от нее на шаг.
Но Анька была не тем человеком, против воли которого можно пойти.
– Ты об этом еще пожалеешь, – сказала она мне. – Последний раз прошу по-хорошему.
Настя продолжала рыдать, не поднимая головы, и бормотать себе под нос, что во всем виновата только она и что, если бы не она, Ленька до сих пор был бы жив. А так она жива, а его больше нет.
Анька снова протянула руку к сумке. Я покачала головой и повернулась к выходу, чтобы покинуть эту квартиру.
Это было последним, что я помнила. Мне на голову обрушился сокрушительной силы удар. Я потеряла сознание.
Оно возвращалось очень медленно. Где-то вдалеке я услышала голоса, потом забрезжил свет – это горел торшер в углу. Под ним сидела Настя и что-то говорила. Напротив, на затененном месте какой-то молодой милиционер. Боже, милиция! Допрыгалась! Нет, чтобы в самом начале пойти в органы и попросить защиты у них! Но где это я? В этот момент милиционер бросил на меня взгляд.
Анька. Память возвращалась. Я приняла сидячее положение. Голова раскалывалась, подташнивало. Я дотронулась до затылка – там уже набухла внушительных размеров шишка.
Я с трудом встала и, держась за стеночку и постанывая, отправилась в ванную, чтобы приложить к ушибленному месту хотя бы смоченное холодной водой полотенце. А еще лучше найти лед в холодильнике. Если в этой квартире вообще есть холодильник.
Не успела я включить воду, как за моей спиной нарисовалась Анька.
– Рыпнешься – убью, – прошипела она. – Приводи себя в порядок и возвращайся в комнату.
– Принеси льда, – пробормотала я.
Анька внимательно посмотрела на меня, удалилась и тут же вернулась с какой-то тряпкой, в которую был завернут лед. Значит, холодильник тут все-таки есть.
Я присела на край грязной ванны. Меня все так же подташнивало. Голова кружилась. Неужели у меня сотрясение мозга? Только этого еще не хватало. А Анька-то, Анька…
Вчерашний молодой парень, которому мы помогли открыть дверь в эту квартиру, – мертв? Неужели мертв? Или я неправильно поняла Настю? Какой укол ему вчера сделала Анька? Мне она сказала, что ввела ему снотворное. Но…
Аньке нельзя верить.
Ни в чем.
Но, может быть, эти наркоманы сами укололись какой-то дрянью? Ленька проснулся, проснулась Настя, и они с утречка ввели себе еще что-нибудь? А это все наложилось у него на снотворное? Или ему нельзя было вводить снотворное? Или нельзя в той дозе, что ввела Анька? Я же не врач, я не знаю всех этих тонкостей. И знает ли Анька? Или ей все до лампочки? Чужая жизнь уж точно.
А кто убил ее брата в соседней квартире? Инесса? Артем? Или сама Анька, преследующая свои цели? Что она там говорила? Она уже избавилась от двух конкурентов. Один – Стасюс, второй – Степан. Конечно, его убила она. Кто же еще? Зачем это Инессе? Зачем Артему? Я постаралась вспомнить весь разговор с Комиссаровым. Нет, человек, виновный в убийстве, никогда не стал бы так разговаривать со мной. Но он знал, что Степан мертв. Что лежал мертвый в большой комнате. Значит, у его людей были ключи? Они зашли и увидели… Например, после Аньки. Когда она быстро смоталась через чердак. Но сматывалась-то она не потому, что увидела убитого Степана, а потому, что убила его сама.
А потом люди Комиссарова зачем-то зашли во второй раз – и увидели, что Степана уже нет. А зачем Дима-бандерлог позвонил в дверь, заметив, что туда пошли мы с Костиком? Чтобы поддержать нас, нашедших труп? Я представляю, что бы со мной было, если бы я в самом деле пришла убирать квартиру подруги, а там лежал бы незнакомый убитый мужчина… И я еще с ребенком…
Конечно, Анька расправилась со Степаном, а меня сделала соучастницей. Может, мне все-таки обратиться в милицию, пока не поздно? Но что мне грозит за соучастие? Нет, в тюрьму мне совсем не хотелось. И как же тогда Костик?! То есть нужно обращаться совсем не в милицию, а к кому-то, кто мне поможет. А помочь может лишь тот, в чьих интересах остановить Аньку.
Например, Инесса Кальвинскене. Кстати, почему она мне не звонит? Ведь хотела же привлекать меня к каким-то мероприятиям? Или у нее сейчас все силы направлены на поиски Аньки? Или те, перед кем я должна была изображать Аньку, знают об ее исчезновении? А, может, мне самой связаться с Инессой и все честно рассказать? Что я боюсь – за сына, за себя. Помогите, мол, отработаю. Только спрячьте эту сумасшедшую в психушку – или куда там еще, чтобы я ее больше никогда не видела, чтобы она оставила меня в покое. Скажу, что она угрожала сыну. Сообщу Инессе, где может находиться ее собственный сын – если она его до сих пор не нашла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Девушка даже не взглянула на ксиву, а просто пригласила нас войти. Мы проследовали за ней в большую комнату, где уже были вчера. Анька быстро заглянула в маленькую. Леньки нигде не было. Внезапно Настя разрыдалась. Она не говорила ни слова, слезы текли ручьями у нее по щекам, плечи сотрясались, потом она рухнула в продавленное кресло перед низким облезлым журнальным столиком, опустила голову на руки – и разревелась еще громче.
Мы переглянулись.
– Ну, не надо так, успокойтесь, пожалуйста, сказала я.
– Это я, это я во всем виновата! – воскликнула Настя, не поднимая головы. – Это я уговорила его попробовать! А теперь… Теперь… Я тоже хочу умереть!
Я посмотрела на Аньку.
– Давайте-ка мы сделаем вам успокоительный укольчик, – заявила Поликарпова, протягивая руку к сумке, которую держала я.
Но я резко ее отдернула. Я не хотела допускать, чтобы Анька еще кому-то делала укольчики. Я не могла быть уверена… Но проверить следовало.
– Дай сюда, – прошипела Анька, обращаясь ко мне.
Я покачала головой и отступила от нее на шаг.
Но Анька была не тем человеком, против воли которого можно пойти.
– Ты об этом еще пожалеешь, – сказала она мне. – Последний раз прошу по-хорошему.
Настя продолжала рыдать, не поднимая головы, и бормотать себе под нос, что во всем виновата только она и что, если бы не она, Ленька до сих пор был бы жив. А так она жива, а его больше нет.
Анька снова протянула руку к сумке. Я покачала головой и повернулась к выходу, чтобы покинуть эту квартиру.
Это было последним, что я помнила. Мне на голову обрушился сокрушительной силы удар. Я потеряла сознание.
Оно возвращалось очень медленно. Где-то вдалеке я услышала голоса, потом забрезжил свет – это горел торшер в углу. Под ним сидела Настя и что-то говорила. Напротив, на затененном месте какой-то молодой милиционер. Боже, милиция! Допрыгалась! Нет, чтобы в самом начале пойти в органы и попросить защиты у них! Но где это я? В этот момент милиционер бросил на меня взгляд.
Анька. Память возвращалась. Я приняла сидячее положение. Голова раскалывалась, подташнивало. Я дотронулась до затылка – там уже набухла внушительных размеров шишка.
Я с трудом встала и, держась за стеночку и постанывая, отправилась в ванную, чтобы приложить к ушибленному месту хотя бы смоченное холодной водой полотенце. А еще лучше найти лед в холодильнике. Если в этой квартире вообще есть холодильник.
Не успела я включить воду, как за моей спиной нарисовалась Анька.
– Рыпнешься – убью, – прошипела она. – Приводи себя в порядок и возвращайся в комнату.
– Принеси льда, – пробормотала я.
Анька внимательно посмотрела на меня, удалилась и тут же вернулась с какой-то тряпкой, в которую был завернут лед. Значит, холодильник тут все-таки есть.
Я присела на край грязной ванны. Меня все так же подташнивало. Голова кружилась. Неужели у меня сотрясение мозга? Только этого еще не хватало. А Анька-то, Анька…
Вчерашний молодой парень, которому мы помогли открыть дверь в эту квартиру, – мертв? Неужели мертв? Или я неправильно поняла Настю? Какой укол ему вчера сделала Анька? Мне она сказала, что ввела ему снотворное. Но…
Аньке нельзя верить.
Ни в чем.
Но, может быть, эти наркоманы сами укололись какой-то дрянью? Ленька проснулся, проснулась Настя, и они с утречка ввели себе еще что-нибудь? А это все наложилось у него на снотворное? Или ему нельзя было вводить снотворное? Или нельзя в той дозе, что ввела Анька? Я же не врач, я не знаю всех этих тонкостей. И знает ли Анька? Или ей все до лампочки? Чужая жизнь уж точно.
А кто убил ее брата в соседней квартире? Инесса? Артем? Или сама Анька, преследующая свои цели? Что она там говорила? Она уже избавилась от двух конкурентов. Один – Стасюс, второй – Степан. Конечно, его убила она. Кто же еще? Зачем это Инессе? Зачем Артему? Я постаралась вспомнить весь разговор с Комиссаровым. Нет, человек, виновный в убийстве, никогда не стал бы так разговаривать со мной. Но он знал, что Степан мертв. Что лежал мертвый в большой комнате. Значит, у его людей были ключи? Они зашли и увидели… Например, после Аньки. Когда она быстро смоталась через чердак. Но сматывалась-то она не потому, что увидела убитого Степана, а потому, что убила его сама.
А потом люди Комиссарова зачем-то зашли во второй раз – и увидели, что Степана уже нет. А зачем Дима-бандерлог позвонил в дверь, заметив, что туда пошли мы с Костиком? Чтобы поддержать нас, нашедших труп? Я представляю, что бы со мной было, если бы я в самом деле пришла убирать квартиру подруги, а там лежал бы незнакомый убитый мужчина… И я еще с ребенком…
Конечно, Анька расправилась со Степаном, а меня сделала соучастницей. Может, мне все-таки обратиться в милицию, пока не поздно? Но что мне грозит за соучастие? Нет, в тюрьму мне совсем не хотелось. И как же тогда Костик?! То есть нужно обращаться совсем не в милицию, а к кому-то, кто мне поможет. А помочь может лишь тот, в чьих интересах остановить Аньку.
Например, Инесса Кальвинскене. Кстати, почему она мне не звонит? Ведь хотела же привлекать меня к каким-то мероприятиям? Или у нее сейчас все силы направлены на поиски Аньки? Или те, перед кем я должна была изображать Аньку, знают об ее исчезновении? А, может, мне самой связаться с Инессой и все честно рассказать? Что я боюсь – за сына, за себя. Помогите, мол, отработаю. Только спрячьте эту сумасшедшую в психушку – или куда там еще, чтобы я ее больше никогда не видела, чтобы она оставила меня в покое. Скажу, что она угрожала сыну. Сообщу Инессе, где может находиться ее собственный сын – если она его до сих пор не нашла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104