— Матом ругаться неинтеллигентно.
— А я и не ругаюсь, — пожал плечами Федор. — Российские граждане матом не ругаются, они им разговаривают.
— Точно подмечено, — хохотнул сержант Швырко, круглолицый усатый хохол. — Как говорят поэты, русский язык без мата превращается в доклад. Кстати, раз уж речь зашла о любимой родине… Вчера брат жены из-за кордона вернулся — в Турцию за шмотками гонял, так такой анекдот рассказал…
— Что еще за анекдот? — майор Зюзин поднял на подчиненного затуманенный осенней грустью взор.
— В заднице ползут два глиста, ну, в смысле, в прямой кишке, как им и положено, — со смаком начал пересказывать Макар Швырко. — Отец и сын, значит. Сын отцу и говорит:
«Знаешь, пап, ходят слухи, что там, снаружи — светло, красиво, пахнет приятно. Говорят, там такие здоровенные штуковины растут — деревьями называются, а на них повсюду еда висит, круглая, ароматная — яблоки. Вку-у-усно…»
«И что с того?» — без особого интереса спрашивает отец.
«А то, что в этих самых яблоках тоже червяки живут, такие же, как мы. Вот я и хочу понять — почему они там, а мы тут?»
«Так ведь здесь, сынок, наша Родина», — вздыхает отец.
— Родина, мать ее так, — мрачно кивнул окончательно впавший в депрессию Паша Зюзин. Майору безумно хотелось выпить.
— Эх, выпить бы, — словно прочитав мысли начальника, мечтательно вздохнул сержант Швырко.
— Может, чайку? — предложил сержант Курочкин и, не дожидаясь ответа, воткнул в розетку вилку электрочайника.
Зюзин и Швырко с глубокой тоской наблюдали за ним.
— Чай — не водка, много не выпьешь! — снова вздохнул сержант Швырко и покосился на майора.
— Не трави душу, — страдальчески поморщился Зюзин. — И без того тошно.
— Зря ты, так, Паш, — укорил начальника Макар. — И себя терзаешь, и людей. Я понимаю, карьерой своей дорожишь, но ведь так тоже нельзя. Изведешь ты себя, майор. Был бы ты по жизни праведником, тогда другое дело — слова бы тебе не сказал, но когда нормальный человек ни с того ни с сего в трезвенники подается — это уже серьезно.
— Да какая там карьера! — безнадежно махнул рукой Зюзин, — Я после того скандала на работе чудом удержался. Генерал Запечный так прямо и сказал, по-мужски: «Еще раз, Павел, облажаешься — вылетишь из органов, как пробка из задницы. Последний раз предупреждаю. Одно нарушение дисциплины — и тебе конец». Где это видано, чтобы майора простым дежурным на пост отправили? В жизни такого не было! А ведь могли и выгнать. Что тогда делать? Не в мафию же идти!
— Да уж! — сочувственно вздохнул сержант Курочкин.
— Так ведь, Паша, в питье меру надо знать, — укоризненно покачал головой Швырко. — Но у тебя все крайности — или наклюкиваешься в стельку, или. трезвенник.
— А ведь Макар дело говорит, — согласился Федор. — Мы же тебе не предлагаем оргию тут устроить. Примем тихонько по стаканчику для сугрева души и тела, лавровым листиком заедим, чтобы запаха не было — и все. Даже если проверка нагрянет, никто ничего не заметит.
На лице Зюзина отразилась идущая в его душе мучительная борьба. Два сержанта с надеждой смотрели на него.
— Нет, — покачал головой майор. — Не тот случай. Нельзя мне рисковать. Никаких нарушений дисциплины на службе. Сухой закон — и точка. Все. Тема закрыта.
На несколько минут в будке воцарилось гнетущее молчание.
Взвизгнув тормозами, перед постом лихо затормозила белая «девятка».
Дверь будки приоткрылась, и в нее заглянула облаченная в коричневую дубленку пухленькая и весьма энергичная крашеная блондинка.
— Скучаете, мальчики?
Лица загрустивших было «гиббонов» озарились восторженными улыбками.
Бойкую, взбалмошную и разбитную лоточницу Галочку знало и любило все отделение, причем «любило» более чем в прямом смысле. Неутомимая хохлушка, переспав чуть ли не со всеми его сотрудниками, с каждым ухитрилась сохранить хорошие отношения.
— Мальчики, готовьте шампанское! Я не одна! — распахнув дверь пошире, Галя пропустила вперед двух подружек. — Сюрприз!
— Привет, девочки! — распахнул объятия майор Зюзин. — Вот уж действительно сюрприз так сюрприз! Галчонок, где ты нашла таких красавиц?
— Места знать надо, — лукаво подмигнула Паше хохлушка. — Как насчет ночи безумной любви? Докажете моим подружкам, что в дорожной полиции служат только настоящие мужчины? Не подведете?
— Никак нет, не подведем, — с энтузиазмом заверили сержанты.
— Ночь любви? Что, прямо сейчас? Здесь? — растерялся майор Зюзин.
— В чем дело, Пашенька? — скинув дубленку, зазывно повела пышными белыми плечами Галя. — Нам ведь с тобой не впервой, а?
От воспоминаний майора бросило в жар.
— Паш, ну будь же человеком, — простонал сержант Швырко, уже успевший подхватить под ручку аппетитную грудастую брюнетку с губами пухлыми и яркими, как запрещающий сигнал семафора.
Искушение было слишком велико. Майор сглотнул слюну, чувствуя, как его недавняя решимость вести праведный образ жизни стремительно тает.
— Паша, ну!!!
— Нет, — голос Зюзина предательски дрогнул. — Я бы рад, но не могу. Ей-богу, не могу. У меня последнее предупреждение. Одно нарушение дисциплины — и конец, вылечу с работы.
— Он ввел здесь сухой закон, — пожаловался сержант Курочкин.
— Сухой закон? — изумилась Галя. — Паша, да что с тобой? Ты часом не заболел?
— Да говорю же, нагрянет проверка — с работы меня турнут!
— Насчет работы — это серьезно, — согласилась Галя. — Слушайте, у меня идея. Давайте завалимся ко мне! Это рядом, вы же знаете! Дома у меня полный комплект — и водка, и закуска, и соседи тихие — никто и слова не скажет. Ненадолго, а? Девочки так хотели с вами познакомиться!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53