— Она бросила трубку, — изумленно сказал он.Спустя три секунды он сам швырнул трубку и сказал:— Да пошла ты к черту, глупая баба!Он вырвал из блокнота лист, на котором делал пометки и тщательно вытер ушную серу с шариковой ручки.— Люди — сумасшедшие, — заявил он. — Что удивительного в том, что человек ничего не делает? Не понимаю, почему такой телефонный разговор не разъединяют на центральном пульте. Нам следовало бы завести себе какую-нибудь прямую линию с сумасшедшим домом.— К таким вещам тебе следует привыкнуть, — сказал Меландер.Он невозмутимо взял свой телефонный справочник, закрыл его и вернулся к себе в соседний кабинет.Гюнвальд Ларссон закончил вытирать авторучку, смял лист бумаги и выбросил его в корзину. Кисло посмотрел на чемодан у двери и сказал:— Всё в разъездах, всё в разъездах?— Я всего лишь еду на несколько дней в Муталу, — сказал Мартин Бек. — Мне нужно выяснить там одно дело.— Гм.— Я буду отсутствовать максимум неделю. Но Колльберг сегодня уже возвращается. Он завтра приступит к работе. Так что можешь быть совершенно спокоен.— Я и так совершенно спокоен.— Если же говорить об этих грабежах…— Ну?— Да так, ничего.— Если он сделает это еще дважды, мы его схватим, — заявил Меландер из соседнего кабинета.— Несомненно, — сказал Мартин Бек. — Ну, пока.— Пока, — сказал Гюнвальд Ларссон. III Мартин Бек приехал на Центральный вокзал за девятнадцать минут до отправления поезда и оставшееся время использовал для того, чтобы дважды позвонить.Вначале домой.— Ты еще не уехал? — спросила его жена. Он пропустил мимо ушей этот риторический вопрос и сказал:— Я остановлюсь в гостинице «Палас». Говорю тебе, чтобы ты об этом знала.— Надолго уезжаешь?— На неделю.— Откуда ты можешь знать это с такой точностью?Вопрос был не в бровь, а в глаз. Что ж, она вовсе не глупа, подумал Мартин Бек и сказал:— Передай привет детям.Он немного подумал и потом добавил:— И будь осторожна.— Спасибо, — холодно ответила она.Он повесил трубку и вытащил из кармана брюк еще одну монетку. У телефонных кабин была очередь, и люди у него за спиной устремили на него ненавидящие и подозрительные взгляды, когда он опустил в автомат монету и набрал номер управления полиции в Сёдермальме. Прошло несколько минут, прежде чем нашли Колльберга и позвали к телефону.— Привет, я только хотел удостовериться, действительно ли ты уже вернулся.— Трогательная забота, — сказал Колльберг. — Ты еще не уехал?— Как там дела у Гюн?— Хорошо. Разве что выглядит, как телефонная будка.Гюн была жена Колльберга, и в конце августа или начале сентября она ждала ребенка.— Через неделю я вернусь.— Это я уже понял. Кроме того, я уже не буду работать здесь, когда ты приедешь.Наступила короткая пауза, потом Колльберг сказал:— Какие, собственно, дела у тебя в Мутале?— Я еду из-за этого старика…— Какого старика?— Который торговал макулатурой и металлоломом. Вчера ночью он сгорел, ты еще не…— Знаю, я прочел об этом в газетах. Ну, и зачем же тебе туда ехать?— Ну, поеду посмотрю, что и как.— У них что же, такие пустые головы, что они самостоятельно не могут разобраться даже с простым пожаром?— Этого я не знаю, они просто попросили…— Послушай, — оборвал его Колльберг. — Рассказывай об этом своей жене, может, она и клюнет на эту удочку, но я — нет. Я случайно слишком хорошо знаю, о чем попросили и кого попросили. Кто теперь шеф криминальной полиции в Мутале, а?— Ольберг, но…— Вот именно. И кроме того, мне случайно известно, что на следующей неделе ты берешь пять дней отпуска. Значит, ты едешь в Муталу, чтобы иметь возможность посидеть с Ольбергом в городской гостинице и выпить. Что скажешь?— Это тоже, но…— В таком случае, хорошо развлекайся, — любезно сказал Колльберг. — И будь осторожен.— Спасибо.Мартин Бек повесил трубку, и мужчина, стоящий за ним, полез в кабину, грубо толкнув его. Он пожал плечами и пошел в зал ожидания.Колльберг отчасти был прав, что в принципе не играло никакой роли, но, тем не менее, Мартин Бек разозлился, что тот так быстро и легко раскусил его. Он и Колльберг познакомились с Ольбергом при расследовании одного убийства три года назад. Это было трудное дело, оно тянулось очень долго, и за это время они крепко подружились. Но вообще-то Ольберг нехотя обращался за помощью в главное управление, и, кроме того, ему никогда не пришло бы в голову уделять такому делу больше половины одного рабочего дня.Судя по вокзальным часам, оба телефонных разговора длились ровно четыре минуты, так что до отъезда оставалось еще четверть часа. В зале ожидания, как всегда, было полным-полно народу, множество самых разных людей.Он стоял там с чемоданом в руке, высокий мужчина с худощавым лицом, высоким лбом и упрямым подбородком, и ему было во всех отношениях неприятно. Бульшая часть людей, которые на него смотрели, думали, что это какой-то неотесанный провинциал, которого только что захватил водоворот жизни столичного города.— Ну так как, приятель? — услышал он хрипловатый голос.Мартин Бек обернулся и посмотрел на человека, который к нему обратился. Это была девочка лет четырнадцати с растрепанными светлыми волосами, в коротеньком батистовом платьице. Она была босая и очень грязная, примерно такого же возраста, как его собственная дочь, и такая же развитая. В правой руке она держала полоску из четырех фотографий, которую сунула ему под самый нос.Нетрудно было догадаться, откуда взялись эти фотографии. Девочка зашла в автомат для паспортных фотографий в подземном переходе вокзала, встала на колени на стульчик, задрала платье до подмышек и опустила в автомат четыре кроны мелочью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9