Он предоставил им самим заниматься собственными проблемами и отправился в буфет выпить чашку чаю. Вытащил из кармана письмо Слуки и снова прочел скупые показания свидетелей. Где-то у себя за спиной он слышал следующий разговор:— Не сердитесь, что я спрашиваю, но это действительно пончик?— А что же еще?— Ну, может, это какой-то ценный памятник культуры. Жаль было бы его уничтожать. Им наверняка заинтересовался бы музей пекарного дела.— Если вам здесь не нравится, вы ведь можете пойти куда-нибудь в другое место. Верно?— Да, я могу спуститься на два этажа и заявить на вас за продажу опасного для жизни оружия. Я прошу пончик, а вы даете мне окаменевший брак, какой человеку не предложили бы даже на государственной железной дороге, потому что локомотиву пришлось бы краснеть. Я чувствительный человек и…— Чувствительный! Да вы ведь сами взяли его!Мартин Бек обернулся и посмотрел на Колльберга.— Привет, — сказал он.— Привет.Ни один, ни другой, казалось, не были особенно удивлены. Колльберг отодвинул от себя смертоносное кондитерское изделие и сказал:— Когда ты приехал?— Только что. Что ты здесь делаешь?— Пришел поговорить с неким Баклундом.— Я тоже.— В общем-то я приехал сюда по другим делам, — как бы оправдываясь, сказал Колльберг.Через десять минут, в пять часов, они вместе вышли из буфета. Баклунд оказался пожилым, он выглядел приветливо и обыкновенно. Он подал им руку и сказал:— Вы только посмотрите! Какие выдающиеся гости! Из самого Стокгольма!Он придвинул к ним стулья, сам тоже сел и сказал:— Чем обязан подобной чести?— У тебя здесь была поножовщина в начале января, — сказал Колльберг. — Некий Матссон.— Да, верно. Припоминаю. Дело закрыто, потому что прокурор решил не подавать иск.— Что, собственно, произошло? — спросил Мартин Бек.— Ну, что произошло, то и произошло. Момент, я схожу за протоколом.Мужчина по фамилии Баклунд ушел и вернулся через десять минут с переплетенным протоколом, выглядевшим весьма объемисто. Он несколько секунд полистал протокол. Видно было, что протокол нравится Баклунду и что он до сих пор гордится им. Наконец он сказал:— Лучше всего будет, если мы начнем с самого начала.— Мы хотим получить всего лишь некоторое представление о том, как это произошло, — сказал Колльберг.— Да, я понимаю. Шестого января текущего года в один час двадцать три минуты экипаж патрульного автомобиля, который в это время как раз проезжал но Линнегатан в Мальмё, в составе полицейского Кристианссона и полицейского Кванта получил приказ по рации отправиться по адресу Свеагатан, двадцать шесть, в Лимхамне, где один гражданин получил колотую ножевую рану. Кристианссон и Квант немедленно отправились в указанное место, куда прибыли в один час двадцать девять минут. По указанному адресу они обнаружили раненого, который сообщил, что он Альф Сикстен Матссон, журналист, проживает в Стокгольме по адресу: Флеминггатан, тридцать четыре. Матссон показал, что на него напал и ударил ножом Бенгт Эйлерт Йёнсон, журналист, проживающий в Мальмё по адресу: Свеагатан, двадцать шесть. У Матссона была рваная рана пяти сантиметров в длину на левой руке, и полицейские Кристианссон и Квант доставили его с целью оказания медицинской помощи в амбулаторию муниципальной больницы. Бенгта Эйлерта Иёнсона задержали и доставили в криминальную полицию Мальмё полицейские Элофссон и Борглюнд, которых позвали на помощь полицейские Кристианссон и Квант. Оба находились под действием алкоголя.— Кристианссон и Квант?Баклунд укоризненно посмотрел на Колльберга и продолжил:— После оказания медицинской помощи в амбулатории муниципальной больницы Матссона также доставивили в криминальную полицию в Мальмё с целью получения свидетельских показаний. Матссон показал о себе, что он родился пятого августа одна тысяча девятьсот тридцать третьего года в Мёльндале и что он постоянно проживает…— Момент, — остановил его Мартин Бек. — Нам не нужны такие подробности.— Гм. Должен сказать, что человеку трудно составите себе ясное представление, если он не будет знать всего.— А этот протокол дает ясное представление?— На этот вопрос я могу ответить: и да и нет. Показания противоречат друг другу. По времени тоже не все сходится. Показания очень неуверенные. Именно поэтому прокурор решил не вносить иск.— Кто допрашивал Матссона?— Я. Я допрашивал его лично и очень подробно.— Он был пьян?Баклунд полистал протокол.— Секундочку. Ага, нашел. Он признался, что употреблял алкоголь, но утверждал, что не имеет привычки напиваться сверх меры.— Как он вел себя?— Об этом у меня здесь ничего не написано. Но Кристианссон сообщил, что — секундочку, ага, вот — что он неуверенно стоял на ногах, что он говорил спокойно, но время от времени у него заплетался язык.Мартин Бек сдался. Колльберг оказался упрямее.— Как он выглядел?— Об этом в протоколе ничего не написано. Но я припоминаю, что он был одет аккуратно.— А каким образом он получил рану?— Должен сказать, что весьма трудно составить себе ясное представление о том, как, собственно, это произошло. Показания очень противоречивы. Если не ошибаюсь — да, вот, пожалуйста — Матссон показал, что его ранили около полуночи. Йёнсон же сообщил, что это произошло после часа ночи. Было ужасно трудно объяснить подобное несоответствие.— Но тот, другой, вообще напал на него или нет?— Вот показания Иёнсона. Бенгт Эйлерт Иёнсон показывает, что Матссона, с которым он познакомился при выполнении служебных заданий, знает почти три года и что случайно встретил его пятого января утром. Матссон жил в гостинице «Савой» и, поскольку он был один, Йёнсон пригласил его к себе на ужин в…— Хорошо, хорошо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57