— Вот штык меня интересует, — пробормотал Гюнвальд Ларссон, скорее для себя, чем для Колльберга. — Человек, который работал этим штыком, знает свое ремесло. И вообще неплохо владеет оружием. А кто у нас неплохо владеет таким оружием?— Вот, вот, — поддержал Колльберг. — Военные владеют. Ну еще, пожалуй, мясники.— И полицейские, — сказал Гюнвальд Ларссон.Во всей полиции он меньше других склонен был защищать честь мундира, за что и не пользовался среди коллег особой любовью.— Стало быть, тебя пригласили вести дело? — спросил Колльберг.— Вот именно. Ты будешь с этим работать?Колльберг кивнул и спросил:— А ты?— Куда денешься.Они без особого восторга поглядели друг на друга.— Может, нам и не придется часто бывать вместе, — сказал Колльберг.— Будем надеяться, — ответил Ларссон. XVI Было около десяти утра, и Мартин Бек, идя по набережной, вдоль Сэдер-Мэларстранд, обливался потом. Солнце не то чтобы припекало, да и с Ридарфьорден дул колючий ветер, но Мартин Бек слишком быстро шел, а пальто на нем было зимнее.Хульт предлагал доставить его на Кунгсхольмсгатан, но Мартин Бек поблагодарил и отказался. Он боялся уснуть в машине и надеялся, что прогулка пешком немного взбодрит его. Расстегнув пальто, он замедлил шаг.Выйдя к шлюзу, он из телефонной будки позвонил в полицейское управление и узнал, что Рённ еще не возвращался. Покуда Рённ не доведет свои поиски до конца, Мартину Беку было, собственно говоря, нечего делать в полиции, а вернется Рённ самое раннее через час. Если теперь прямиком отправиться домой, можно будет минут через десять лечь в постель. Мартин Бек устал бесконечно, и мысль о постели была очень заманчивой. Если завести будильник, можно будет часок вздремнуть.Мартин Бек решительно зашагал через Слюссплан в сторону Ернторгсгатан. Достигнув площади Ернторг, он вдруг пошел медленнее. Он представил себе, что с ним будет через час, когда звонок будильника поднимет его, как трудно будет вставать, одеваться, ехать на Кунгсхольмсгатан. Правда, с другой стороны, приятно хоть на час раздеться, умыться, а то и принять душ.Он остановился посреди площади, не зная, как быть. Разумеется, причина в усталости, но все равно противно.Он переменил направление и двинулся к мосту Скеппсбру. Зачем ему вдруг понадобился мост, Мартин Бек не знал, но, завидев свободное такси, он принял окончательное решение. Он просто съездит искупается.Шофер годился в сверстники Мафусаилу, был беззуб и туговат на ухо. Садясь, Мартин Бек мысленно выразил надежду, что старик по крайней мере сохранил зрение. Должно быть, он из кучеров, а за руль сел в очень преклонном возрасте. По дороге шофер делал ошибку за ошибкой, один раз даже заехал на полосу встречного движения. При этом он мрачно бормотал что-то себе под нос, и время от времени его старческое тело сотрясали приступы удушливого кашля. Когда машина наконец остановилась перед Центральными банями, Мартин Бек дал на чай гораздо больше, чем следует, вероятно, в награду за то, что шофер против ожиданий доставил его живым и невредимым. Поглядев на дрожащие руки старика, он вылез, не попросив выписать квитанцию.У кассы Мартин Бек на мгновенье замешкался. Обычно он ходил в нижнее отделение, где есть плавательный бассейн. Но теперь ему не хотелось плавать, и он поднялся на второй этаж, в турецкие бани.Для верности он попросил банщика, выдававшего полотенца, разбудить его не позднее одиннадцати. Он прошел в парилку и сидел там, покуда пот не выступил из всех пор. Потом он ополоснулся под душем и нырнул в ледяную воду бассейна. Вытершись насухо, он завернулся в махровую простыню, лег на кушетку в своей кабине и закрыл глаза.Лежа с закрытыми глазами, он пытался думать о чем-нибудь приятном и успокоительном, а вместо того думал про Харальда Хульта, как тот сидит в своей пустынной, безликой квартире один-одинешенек, без всякого дела, одетый в форму даже в свободный день. Человек, вся жизнь которого сводится к одному: быть полицейским. Отбери у него это — жить будет нечем.Мартин Бек задал себе вопрос, что станет с Хультом, когда тот выйдет на пенсию. Может, так и будет до самой смерти сидеть у окна, положив руки на стол.Интересно, а есть ли у Хульта вообще партикулярное платье? Пожалуй, нет.Веки щипало, и Мартин Бек открыл глаза и уставился в потолок. Он слишком устал, чтобы заснуть. Он прикрыл глаза рукой и пытался расслабиться. Но мышцы оставались напряженными.Из комнаты массажиста доносились отрывистые шлепающие звуки, плеск воды, вылитой на мраморную скамью. В одной из соседних кабин кто-то мощно всхрапывал.Вдруг перед внутренним взором Мартина Бека встало рассеченное тело Нюмана. Вспомнились рассказы Колльберга. Как Нюман учил его убивать.Мартин Бек в жизни своей не убил еще ни одного человека. Он попытался представить себе, что можно при этом испытывать. Не когда стреляешь — застрелить человека, наверное, не так уж трудно, должно быть, потому что сила, с которой палец нажимает на спусковой крючок, не идет ни в какое сравнение с убойной силой пули. Убийство при помощи огнестрельного оружия не требует большой физической силы, расстояние до жертвы ослабляет ощущение действия. Вот убить кого-нибудь активно, собственными руками, задушить, заколоть ножом или штыком — это другое дело. Он снова вспомнил тело на мраморном полу больничной палаты — зияющий разрез на шее, кровь, вывалившиеся внутренности — и подумал, что так он не смог бы убить никого.За много лет службы в полиции Мартин Бек не раз спрашивал себя, не трус ли он, и чем старше он становился, тем ясней становился и ответ на этот вопрос. Да, он трус, только теперь это не волнует его так, как волновало в молодости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57