Строго говоря, это было отступлением от заведенного порядка; до сих пор он перед операциями держался от женщин в стороне.
Огромное количество проституток в Стокгольме удручало его; особенно много было среди них совсем юных девчонок, готовых буквально на все, чтобы добыть наркотики или хотя бы деньги на заветную дозу.
Понаблюдав унылую картину женской биржи, а также далеко не утонченные методы борьбы полиции с этим явлением, он зашел в бар одного из наиболее дорогих отелей.
Рейнхард Гейдт не употреблял спиртного, но иногда с удовольствием выпивал стакан томатного сока с острой приправой. Потягивая сок, он размышлял о том, какую женщину хотел бы встретить. Желательно высокую пепельную блондинку лет двадцати пяти. Самому Гейдту было тридцать, но почему-то его особенно привлекали двадцатипятилетние. Только не профессионалки, тем более из соответствующего заведения. Он уже начал разочаровываться в мифе о "красивый шведский девушка", решив, что это лишь одно из множества измышлений, распространяемых в пропагандистских целях.
Гейдт принялся за второй стакан сока, когда в бар вошла женщина и села у другого конца стойки. Ей подали апельсиновый сок с красной ягодой и затейливо вырезанным кружочком апельсина.
Они раз-другой переглянулись, не скрывая обоюдного интереса.
Он справился через бармена, можно ли угостить даму, и получил утвердительный ответ. В эту минуту освободился табурет рядом с ней. Гейдт вопросительно посмотрел на него, и она снова кивнула.
Пересев, он с полчаса развлекал ее беседой на скандинавском наречии. Назвался датским инженером Рейнхардтом Ёргенсеном: всегда удобнее держаться возможно ближе к истине, а девичья фамилия его матери была Ёргенсен. Женщина назвалась Рут Саломонссон. Он сразу спросил, сколько ей лет, и она ответила – двадцать пять. Все подходило: волосы пепельные, глаза голубые, высокая, стройная.
Гейдт пригласил ее в кино. Почувствовал, что этот ход не совсем удачный, и предложил пообедать вместе.
Она с улыбкой ответила, что уже поела, но охотно пообедает с ним как-нибудь в другой раз.
Около четверти часа понадобилось ему, чтобы сообразить, что ее привели в бар те же побуждения, что и его.
После чего оставалось только подойти к швейцару и попросить, чтобы он вызвал такси.
Как водится у женщин в таких случаях, Рут Саломонссон пришла не одна, а с подругой.
Подруга сидела в обществе какого-то мужчины за столиком в том же баре, и в ожидании машины Рейнхард Гейдт учтиво побеседовал с ней.
Вечер удался на славу, он не ошибся в выборе и лишь через несколько часов спросил:
– А ты где работаешь?
Сам он что-то рассказывал ей про бизнес, про деловые поездки. Она прикурила от его сигареты, выпустила облачко дыма и сказала:
– В полиции.
– В полиции? – переспросил он. – Ты служишь в полиции?
– Ну да, сержант полиции.
– Интересная работа?
– Да нет, ничего волнующего. Наш отдел расследует экономические дела.
Он промолчал. Ее ответ слегка озадачил его, а вообще-то его маленькое приключение от этого стало только интереснее.
– Я не хотела говорить об этом сразу, – продолжала она. – Некоторые косо смотрят на тебя, как услышат, что ты работаешь в полиции.
– Ерунда, – произнес Рейнхард Гейдт, привлекая ее к себе.
Было около семи утра, когда он вернулся домой к своим японцам. Те укоризненно посмотрели на него и снова легли спать.
Сам он чувствовал прилив бодрости и не сомневался, что шутя одолеет все проблемы.
Принял душ, лег и провел весь день за чтением интересной книги, а именно истории морских сражений Рюге. Он читал эту книгу, как любители шахмат читают сборники выдающихся партий, снова и снова штудируя одни и те же абзацы и комбинации.
Сегодня он остановился на "Везерюбунге" – кодовое название операции германского флота против Дании и Норвегии в 1940 году. Гейдт особенно любил этот раздел и знал его назубок.
И каждый раз одинаково удивлялся. Горстка судов идет к далеким целям через море, где господствуют вражеские самолеты и корабли. Несмотря на огромное численное превосходство противника, операция неожиданно удается, обеспечивая победоносный исход всей кампании. Изумительное своей парадоксальностью совершенство.
Кстати сказать, Мартин Бек тоже время от времени брал с книжной полки Рюге.
Таким образом, хотя бы в одном интересы его и Рейнхарда Гейдта сходились, и можно посчитать забавным, что в понедельник одиннадцатого ноября, ровно за десять дней до приезда высокого гостя, они лежали и читали один и тот же раздел.
Мартин Бек тоже отдавал должное военной стороне операции "Везерюбунг" – теперь, много лет спустя после ее проведения, да и то втихомолку, боясь признаться в этом самому себе.
Он хорошо помнил, как в апреле тридцать четыре года назад разразилась гроза; тогда ему было не до разбора стратегических операций, все потонуло в топоте проклятых коричневых батальонов.
А что делал сам Мартин Бек весной сорокового? Ему шел восемнадцатый год, у него было что-то с легкими. Он трудился как мог в маленькой транспортной конторе в центре города, которую отец учредил вместе со своим компаньоном весной тридцать девятого.
Что было дальше? В сорок четвертом Мартин Бек пошел в полицию, чтобы избежать военной службы, в том же году трудные времена вынудили отца закрыть транспортную контору, а еще через пять лет он умер. Теперь все умерли, здание конторы снесли, и от городского района, где оно стояло, ничего не осталось.
Сам-то Мартин Бек, конечно, не умер. Ему пятьдесят два года, он комиссар уголовной полиции.
Операция "Везерюбунг" стала достоянием истории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115