Кроме того, здесь были телефон, телефонный справочник и две пепельницы. В ящиках стола лежали старые номера газет, репортажные фотоснимки, квитанции, несколько писем и открыток, а также множество копий самых разнообразных рукописей.В комнате с окнами во двор не было ничего, кроме узкого дивана с выцветшим красным покрывалом, стула и подставки для ног, выполняющей функции ночного столика. Занавески на окнах отсутствовали.Мартин Бек открыл дверки двух встроенных шкафов. В одном лежал только мешок для грязного белья, а на полках — рубашки и нижнее белье, по большей части еще в пакетах из прачечной. В другом шкафу висели три твидовых пиджака, один темно-коричневый фланелевый костюм, три пары брюк и одно зимнее пальто. Три вешалки были пустые. На полу стояла пара крепких коричневых ботинок с резиновыми подошвами, одна пара легких черных туфель, одна пара сапог и еще одна пара сапог с высокими голенищами. На антресолях шкафа лежал большой чемодан, на антресолях другого шкафа было пусто.Мартин Бек пошел в кухню. Он не увидел грязной посуды, но в сушилке стояла одна пол-литровая бутылки и два вымытых бокала. В кладовке было пусто, за исключением нескольких пустых винных бутылок и банок консервов. Мартин Бек вспомнил свою собственную кладовку, в которую он, очевидно, убрал все совершенно зря.Он еще раз прошелся по квартире. Постель была застелена, пепельницы пусты, в ящиках письменного стола никаких ценностей не оказалось — ни паспорта, ни денег, ни сберегательных книжек, ничего. Все это вместе отнюдь не свидетельствовало о том, что Альф Матссон был дома с тех пор, как четырнадцать дней назад вышел из квартиры и уехал в Будапешт.Мартин Бек вышел из квартиры Матссона и несколько минут ждал на безлюдной остановке такси на Флеминггатан, но, как обычно, в обеденное время не было ни одного свободного такси, и он в конце концов уехал с Санкт-Эриксгатан на трамвае.Уже был второй час дня, когда он вошел в ресторан «У кружки». Все столики были заняты, а загнанные официантки вообще не обращали на него никакого внимания.Метрдотеля нигде не было видно. Мартин Бек вышел из обеденного зала и направился в буфет в противоположном конце коридора. В углу у двери как раз вставал из за круглого столика какой-то толстый господин в твидовом пиджаке и складывал газету. Мартин Бек тут же сел за этот столик. Здесь тоже все столики были заняты, но некоторые посетители уже расплачивались.Он сделал заказ и спросил метрдотеля, нет ли здесь случайно кого-либо из трех журналистов, имена которых ему удалось узнать.— Вон там сидит герр редактор Молин, а остальных я сегодня еще не видел. Но они наверняка придут.Мартин Бек посмотрел на стол, на который указал взглядом метрдотель, и увидел пятерых мужчин среднего возраста, которые разговаривали и выпивали.— А кто из этих господ редактор Молин?— Вон тот, с усами и бородой, — сказал метрдотель и ушел.Мартин Бек озабоченно смотрел на компанию за столом. Усы и борода были у троих.Официантка принесла ему еду и пиво, он воспользовался возможностью и спросил у нее:— Простите, вы не знаете, кто из этих господ напротив герр редактор Молин?— Конечно знаю. Вот тот, с усами и бородой.Она увидела отчаяние в его взгляде и добавила:— Тот, что у окна.Мартин Бек ел очень медленно. Мужчина по фамилии Молин заказал еще одно пиво. Мартин Бек ждал. Заведение начало пустеть. Молин вскоре допил пиво и принялся за следующий бокал. Мартин Бек закончил есть, заказал кофе и ждал.Наконец мужчина с усами и бородой встал со своего места у окна и направился к выходу. Когда он проходил мимо столика Мартина Бека, тот произнес:— Герр редактор Молии?Мужчина остановился.— Момент, — извинился он и вышел из буфета в коридор.Через минуту он вернулся, тяжело и сыто засопел и спросил Мартина Бека:— Мы знакомы?— Нет, еще нет. Но, может, вы не откажетесь немного посидеть здесь и выпить со мной пива. Я бы хотел спросить вас кое о чем.Он сам понимал, что выразился неудачно, что от его слов за километр несло полицией. Однако это подействовало. Молин сел. У него были светлые редкие волосы, зачесанные на лысину. Усы и борода светло-рыжие, ухоженные. Он выглядел лет на тридцать пять и уже начал толстеть. Редактор помахал официантке.— Душенька! Принеси мне один особый.Официантка кивнула и посмотрела на Мартина Бека.— Мне тоже, — сказал он.Оказалось, что «особый» — это пузатый бокал, намного больше кружки, из которой Мартин Бек пил за едой.Молин сделал большой глоток и вытер усы платком.— Ну? — сказал он. — Так о чем вы хотели поговорить со мной? О том, что у кого-то нечиста совесть?— Об Альфе Матссоне, — ответил Мартин Бек. — Вы ведь друзья?Это тоже прозвучало не лучшем образом, он попытался исправиться и сказал:— Во всяком случае, коллеги?— Да. А что с ним? Он задолжал вам деньги?Молин бросил подозрительный и надменный взгляд ни Мартина Бека.— В таком случае вынужден предупредить вас, что я вовсе не банк, оплачивающий чужие долги.По-видимому, нужно выражаться осторожнее и не забывать, что имеешь дело с журналистом, подумал Мартин Бек.— Ну что вы, вовсе нет, — заверил он Молина.— Так что же вам нужно от Альфа?— Мы с Альфом знакомы уже довольно давно. Мы вместе были… когда-то мы вместе работали. И вот несколько недель назад я случайно встретил его и он обещал, что поможет мне найти место, однако с тех пор так и не дал о себе знать. Он очень хорошо отзывался о вас, поэтому я подумал, что вы, вероятно, знаете, где я мог бы найти его.Немного устав от этого ораторского пассажа, Мартин Бек склонился над своим «особым». Молин последовал его примеру.— Черт побери!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57