Или, если полностью, Нормана Ханссона, первого помощника комиссара, ветерана в округе Адольфа Фредрика, досконально знавшего участок.— Это не ты здесь хозяйничаешь? — спросил Колльберг.— Нет, Боже меня избави.И Ханссон с ужасом глянул по сторонам.— А кто тут командует парадом?— Наверное, не один, а многие, но только что прибыл главный инспектор Мальм. Он там позади, в фургоне.Они протиснулись к машине.Мальм был подтянутый, элегантный мужчина лет эдак сорока пяти, с приятной улыбкой и волнистыми волосами. Своей хорошей формой он был, по слухам, обязан верховым прогулкам в Дьюргордене. Его политическая благонадежность была выше подозрений, анкетные данные могли вызвать только восторг, но как работник он оставлял желать лучшего. Находились люди, которые вообще считали его полной бездарью.— Боже мой, Ларссон, у тебя немыслимый вид.— Где Бек? — спросил Колльберг.— Мне не удалось установить с ним контакт. Да и вообще это случай для узких специалистов.— Каких специалистов?— Разумеется, для специалистов по охране общественного порядка, — с досадой пояснил Мальм. — Полицеймейстер, как на грех, уехал, а шеф отдела в отпуску. Мне удалось связаться с начальником полиции. Он сейчас в Стоксунде и…— Отлично, — сказал Гюнвальд Ларссон.— В каком смысле? — насторожился Мальм.— В том, что там его не достанет пуля, — объяснил Гюнвальд Ларссон с невинным видом.— Как, как? Ну что бы там ни было, а командовать поручили мне. Я вижу, вы прибыли с места преступления. Как вы расцениваете обстановку?— На крыше сидит псих, вооруженный автоматом, и подстреливает полицейских, — объяснил Гюнвальд Ларссон.Мальм зачарованно смотрел ему в рот, но продолжения не последовало.Гюнвальд Ларссон зябко похлопал себя по бокам.— Он забаррикадировался. — сказал Колльберг. — Соседние крыши все ниже. Кроме того, он время от времени спускается в квартиры верхнего этажа. Мы до сих пор даже мельком его не видели. Словом, подобраться к нему не так просто.— Ну, есть много способов, — важно проронил Мальм. — Мы располагаем значительными ресурсами.Колльберг обернулся к Ханссону:— А что было с автобусом, который обстреляли на Оденгатан?— Черт бы его побрал! — выругался Ханссон. — Двое раненых, один в руку, другой в ногу. Можно внести предложение?— Какое еще предложение? — спросил Гюнвальд Ларссон.— Смотаться отсюда. В какое-нибудь другое место, которое находится в границах оцепления, например на территории газового завода, что возле Торсгатан.— Где раньше были старые газовые часы? — сказал Колльберг.— Именно туда. Часы-то уничтожены. На их месте теперь электронный регулировщик.Колльберг вздохнул. Старые, сложенные из кирпича часы были уникальным сооружением, и многие видные лица участвовали в кампании по их спасению. Разумеется, безрезультатно. Разве какие-то часы могут быть важнее, чем регулировщик?Колльберг покачал головой. Отчего ему вечно приходят на ум посторонние мысли? Ей-богу, что-то с ним не так.— А вертолет может там сесть? — спросил Мальм.— Может.Мальм бросил быстрый взгляд на Гюнвальда Ларссона и спросил:— А… пуля туда не может долететь?— Не может, не может. Если, конечно, у этого черта на крыше нет гранатомета.Мальм долго молчал. Потом долго разглядывал своих коллег и сказал резким отчетливым голосом:— Господа! У меня есть идея. Мы поодиночке пробираемся к газовому заводу на Торсгатан. Встреча через… — Он взглянул на часы. — Через десять минут. XXVII Когда Мартин Бек попал на Торсгатан, была половина второго, и там уже царил относительный порядок.Мальм расположился в бывшей сторожке больницы у Западных ворот, а вокруг себя сосредоточил не только значительные материальные ресурсы, но и бульшую часть тех полисменов, которые играли в драме первостепенные роли. Даже Хульт и тот был здесь, и Мартин Бек сразу ему сказал:— А я тебя искал.— Ты меня? Зачем?— Теперь это уже не имеет значения. Просто Оке Эриксон вчера вечером звонил Нюманам и назвался твоим именем.— Оке Эриксон?— Да.— Оке Рейнольд Эриксон?— Да.— Он и убил Стига Нюмана?— Похоже на то.— А теперь он сидит на крыше?— Очень может быть.Хульт ничего не ответил, не изменил даже выражения лица, но стиснул свои узловатые красные руки с такой силой, что костяшки пальцев побелели.Насколько можно судить, человек на крыше не предпринимал никаких новых действий с тех пор, как час тому назад обстрелял патрульную машину.Хотя дом был тщательно изучен в бинокль, никто не знал даже, жив этот человек или нет. А полиция со своей стороны не сделала еще ни единого выстрела.— Но сеть раскинута, — сказал Мартин Бек с удовлетворением. Штампованная фраза ни у кого не вызвала улыбки, тем более, что она вполне точно отражала создавшееся положение.Квартал, в котором находился дом, был нашпигован полицией. Большинство полицейских были вооружены портативными радиоустановками и могли поддерживать связь как друг с другом, так и с командным пунктом — патрульной машиной, стоявшей перед сторожкой. На чердаках в соседних зданиях залегли специалисты по слезоточивому газу, а снайперы притаились во всех точках, имеющих стратегическое значение.— Таких точек всего две. — сказал Гюнвальд Ларссон. — Крыша издательства «Боньерс» и фонарь над куполом церкви Густава Вазы. Вы думаете, церковные власти позволят вам открывать пальбу с колокольни?Но его никто не слушал.План предстоящей операции был продуман до мелочей. Сперва человеку на крыше надо предоставить возможность сдаться добровольно. Если нет — его придется взять силой или в крайнем случае застрелить. При этом никоим образом нельзя рисковать жизнью полицейских.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57