С каждым днем найти работу все трудней и трудней. Но о Малин он всегда очень заботился.— Когда это случилось? — спросил Мартин Бек.— С Малин? Позавчера. Они пришли и увели ее.— Он очень был возмущен вчера вечером? — спросил Рённ.— Конечно, хотя говорил он по обыкновению немного. Ну и квартира его тревожила, но ведь мы с нашей маленькой пенсией все равно не в силах ему помочь.— Он не мог уплатить за квартиру?— Не мог. Наверное, его хотели выселить. При таких ценах скорей приходится удивляться, что люди вообще могут снимать квартиры.— А где он живет?— На Далагатан. В красивом новом доме. Он не мог найти ничего другого, когда снесли дом, в котором он жил прежде. Но тогда он зарабатывал больше и считал, что справится. Впрочем, квартира — это еще не самое страшное, самое страшное — это, разумеется, с дочкой.— Насчет патронажа я хотел бы узнать поподробнее, — сказал Мартин Бек. — Нельзя же так ни с того ни с сего отобрать ребенка у отца.— Нельзя?— Ну, во всяком случае, надо сперва провести некоторые расследования.— Я тоже так думаю. Тут к нам приходил один, переговорил со мной и с ней, осмотрел дом, расспрашивал нас про Оке. А Оке был мрачный, он стал мрачный с тех пор, как умерла Мария, но это нетрудно понять. А они заявили, что его депрессивное состояние, ну что он такой мрачный, пагубно отражается на психике ребенка, теперь я припоминаю точно, они именно так и выразились, говорить красиво они мастера. И что частая перемена места службы и разные часы работы тоже вредны для ребенка, и что с деньгами у него плохо, он даже за квартиру не может уплатить, а вдобавок у них в доме соседи вроде бы пожаловались, что он постоянно оставляет девочку одну по ночам и что она у него недоедает и тому подобное.— Вы знаете кого-нибудь из тех, с кем беседовали представители общества?— С его нанимателем. По-моему, они постарались связаться со всеми людьми, под началом у которых он когда-либо работал.— И в полиции тоже?— Ясное дело. Уж этот-то начальник для них всего важней. Сами понимаете.— От него был получен не слишком хороший отзыв, верно? — спросил Мартин Бек.— Да. Оке говорил, будто сразу, едва только комиссия начала копаться в его жизни, примерно с год назад, он написал на него какую-то бумагу, после которой нечего было и надеяться, что ему оставят девочку.— А вам известно, кто именно писал этот документ? — спросил Мартин Бек.— Известно. Это был комиссар Нюман, тот самый, который спокойно наблюдал, как умирает жена Оке, и не ударил палец о палец.Мартин Бек и Рённ обменялись быстрым взглядом.Фру Эриксон перевела взгляд с мужа на них, не зная, как они отреагируют. Ведь это было как-никак обвинение против их коллеги. Она протянула тарелку с тортом сперва Рённу, который тотчас взял изрядный кусок, потом Мартину Беку, но тот отрицательно покачал головой.— А вчера вечером ваш сын говорил о Нюмане?— Он говорил только, что из-за Нюмана у него забрали Малин. А больше ни слова. Он и так-то не слишком разговорчив, наш Оке, но вчера он был еще молчаливее, чем обычно. Верно я говорю, Карин?— Верно, — поддержала жена и стала подбирать крошки на своей тарелочке.— А чем он занимался вчера вечером? — спросил Мартин Бек.— Ну, он пообедал с нами. Потом мы немножко посмотрели телевизор. Потом он поднялся к себе, а мы легли.Мартин Бек успел заметить, что телефон стоит в передней. Он спросил:— Он звонил кому-нибудь в течение вечера?— Почему вы все это спрашиваете? Оке сделал что-нибудь плохое? — сказала женщина.— Сперва я попросил бы вас ответить на наши вопросы. Итак, он звонил кому-нибудь отсюда вчера вечером?Чета стариков некоторое время молчала. Потом мужчина ответил:— Возможно. Я не знаю. Оке имел право пользоваться нашим телефоном когда захочет.— Значит, вы не слышали, как он говорит по телефону?— Нет. Мы ведь сидели и смотрели телевизор. Он, помнится, один раз вышел и закрыл за собой дверь, а когда он просто выходит в туалет, он дверей не закрывает. Телефон у нас в гардеробной, и, если телевизор включен, лучше закрывать дверь, когда надо позвонить. Слышим-то мы не больно хорошо, вот и приходится включать телевизор на полную громкость.— Когда это могло быть? Когда он выходил к телефону?— Вот уж не скажу. Помню только, что мы смотрели полнометражный фильм, а выходил он на середине. Часов в десять, пожалуй. А зачем вам это нужно?Мартин Бек ничего не ответил, а Рённ откусил кусок торта и вдруг сказал:— Ваш сын — очень искусный стрелок, насколько я помню. В полиции он у нас считался среди лучших. Вы не знаете, сейчас у него есть какое-нибудь оружие?Женщина поглядела на Рённа с каким-то новым выражением, а муж ее гордо выпрямился. Наверно, за последние десять лет родителям не часто приходилось слышать, чтобы их сына кто-нибудь хвалил.— Да, — ответил муж — Оке получил немало призов. Жаль только, что они не здесь, а у него дома, на Далагатан. А что до оружия…— Ему бы лучше продать все эти штуки, — сказала женщина. — Они ведь дорого стоят, а у него так туго с деньгами.— Какое у него оружие, вы не знаете? — спросил Рённ.— Знаю, — ответил старик. — Это я знаю. Я ведь и сам в молодости неплохо стрелял. Ну, прежде всего, Оке принес домой свое оружие, когда вернулся из ополчения, или гражданской обороны, как это теперь называется. Он честно заслужил офицерский чин, тут он был молодцом, если удобно так говорить о родном сыне.— Какое у него оружие? — настойчиво повторил Рённ.— Ну, прежде всего, маузер. Потом у него есть пистолет, он взял золотую медаль за стрельбу из пистолета много лет назад.— Пистолет какой?— «Хаммерли интернэшнл». Он мне его показывал. А еще у него есть…— Что?Старик замялся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57