Рённ кивком указал на него и промолвил:— Мало ему поставить машину где не положено, так еще и на тротуар залез. Его счастье, что мы не из автоинспекции.— Вдобавок он был пьян, иначе бы этого не сделал, — сказал Мартин Бек.— Или она, — возразил Рённ. — Даже наверняка это была женщина. А уж женщина за рулем…— Типичный образчик шаблонного мышления. Услышала бы тебя моя дочь. Она бы тебе прочитала лекцию.Машина свернула на Оденгатан, мимо церкви Густава Вазы и Оденплан. На стоянке было два такси со знаком «свободен», а перед светофором у Городской библиотеки желтая подметальная машина с оранжевой мигалкой на крыше дожидалась свободного проезда.Мартин Бек и Рённ ехали молча. Возле Свеавеген они обогнали подметальную машину, которая с ревом уползала за угол; у Высшего коммерческого училища они повернули налево, на Кунгсгатан.— Ах, черт подери! — вдруг с сердцем сказал Мартин.— Да, — сказал Рённ.И снова в машине воцарилось молчание. Когда они пересекли Биргерярлсгатан, Рённ сбавил скорость и начал искать нужный номер. Отворилась калитка напротив Гражданского училища, из нее высунулся молодой человек и поглядел в их сторону. Не давая калитке закрыться, он ждал, пока они ставили машину и переходили улицу.Подойдя поближе, они увидели, что молодой человек гораздо моложе, чем казался издали.Ростом он вымахал почти с Мартина Бека, но лет ему можно было дать от силы пятнадцать.— Меня зовут Стефан, — сказал он. — Мама ждет вас.Они поднялись вслед за ним на второй этаж, где одна дверь была приотворена. Через гардеробную и холл мальчик провел их в комнату.— Пойду за мамой, — пробормотал он и вернулся в холл.Озираясь по сторонам, Мартин Бек и Рённ стояли посреди комнаты. Комната выглядела очень нарядно. В дальнем ее конце было устроено подобие гостиной из мебели сороковых годов — дивана, в тон ему трех кресел светлого лакированного дерева с пестрой кретоновой обивкой и, наконец, овального стола того же дерева. На столе лежала белая кружевная салфетка и стояла хрустальная ваза с красными тюльпанами. Оба окна гостиной выходили на улицу, за белыми тюлевыми гардинами стояли в ряд ухоженные растения в горшках. Одна из коротких стен была закрыта книжными полками красного дерева. Они частью были заставлены книгами в кожаных переплетах, а частью — сувенирами и всякими украшениями. Маленькие полированные горки с хрусталем и серебром стояли тут и там, черное пианино довершало меблировку. На пианино выстроились семейные портреты в рамках. На стенах висело несколько натюрмортов и пейзажей в резных позолоченных рамах, с потолка свисала хрустальная люстра, а под ногами лежал пурпурно-красный восточный ковер.Мартин Бек досконально изучил комнату, слушая приближающиеся шаги. Рённ тем временем подошел к книжной полке и с явным неодобрением разглядывал медный олений колокольчик, одна сторона которого была украшена пестрой картинкой, изображающей карликовую березку, оленя и лопаря, и надписью «Арьеплуг» витиеватыми красными буквами.Фру Нюман вошла в комнату вместе с сыном. На ней было черное шерстяное платье, черные чулки и туфли. В руках она сжимала белый носовой платок. Глаза у нее были заплаканные.Мартин Бек и Рённ назвали себя. Судя по всему, она никогда не слышала их имен.— Садитесь, пожалуйста, — сказала она и опустилась в одно из пестрых кресел.Когда мужчины тоже сели, она посмотрела на них с отчаянием.— Что же все-таки случилось? — спросила она слишком высоким голосом.Рённ достал носовой платок и начал вдумчиво, со знанием дела прочищать свой красный нос. Но Мартин Бек и не ждал от него большой помощи.— Если у вас есть дома что-нибудь успокоительное, ну, какие-нибудь таблетки, мне думается, вам следовало бы принять одну или две, — начал он.Мальчик, сидевший на стуле перед пианино, встал.— У папы есть… Есть коробочка мепробамата в ванной, в аптечке. Принести?Мартин Бек кивнул, мальчик пошел в ванную и вернулся с таблетками и со стаканом воды. Мартин Бек взглянул на этикетку, высыпал две таблетки в крышку коробочки, фру Нюман послушно приняла их и запила глотком воды.— Благодарю, — сказала она. — А теперь будьте так любезны, объясните мне цель своего визита. Стиг мертв, и мы не в силах что-либо здесь изменить — ни вы, ни я.Она прижала платок к губам и произнесла придушенным голосом:— Почему мне не разрешили приехать к нему? В конце концов, это мой муж. Что они с ним сделали? Этот доктор… он такой странный…Сын подошел к матери, сел на подлокотник ее кресла и обнял ее за плечи.Мартин Бек повернулся так, чтобы сидеть лицом к лицу с женщиной, бросил взгляд на Рённа, помалкивавшего в уголке дивана, и сказал:— Фру Нюман! Ваш муж умер не от болезни. Кто-то пробрался к нему в палату и убил его.Женщина воззрилась на Мартина, и он увидел, что прошло несколько секунд, прежде чем до нее дошел смысл его слов. Она опустила руку со стиснутым в ней носовым платком, прижала ее к груди, побледнела.— Убил? Его кто-то убил? Ничего не понимаю.У мальчика побелели крылья носа, он еще крепче обхватил плечи матери.— Кто? — спросила она.— Мы не знаем. Сестра нашла его на полу, в палате, чуть после двух. Кто-то влез в окно и убил его штыком. Все это заняло буквально несколько секунд, я думаю, он не успел даже осознать, что происходит.Так сказал Мартин Бек. Великий утешитель.— Все указывает на то, что его застали врасплох, — вступил Рённ. — Если бы он успел как-то отреагировать, он бы попробовал защищаться, но мы не нашли никаких указаний на это.Теперь женщина воззрилась на Рённа.— Но за что? — спросила она.— Мы не знаем, — ответил Рённ.Больше он ничего не сказал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57