Это было весьма вероятным. Даже правдоподобным… По меньшей мере…В тиши гостиной Фирмена все глубже погружалась в размышления, все сильнее напрягались ее нервы… Выяснить что-либо у нее не было возможности, что делало ожидание еще тягостнее, еще невыносимее неизвестность.Так молодая женщина провела долгие минуты, затем в половине двенадцатого, не выдержав, убедив себя, что гости уже не придут, решила отправиться спать…«Наверняка завтра мне принесут письмо, – думала она, – если не от так называемого Жюва, то хотя бы от Жака Бернара».Фирмена поднялась, бросила на кушетку книжку, которую листала, задула лампу и направилась к дверям гостиной.Чтобы добраться до спальни, ей надо было пересечь темную переднюю. Открыв дверь, молодая женщина сильно вздрогнула. Ей померещилось, – ведь она знала, что в квартире одна, абсолютно одна, – что кто-то прошел рядом с ней, совсем рядом… за ее спиной…
Меж тем как Фирмена изнывала от беспокойства в своей гостиной в ожидании Жака Бернара и незнакомца, иными словами – Жюва с Фандором, в ее прихожей творились загадочные вещи, по поводу которых она пребывала в полном неведении!В одиннадцать двадцать входная дверь медленно, беззвучно, так, что смазанные петли даже не скрипнули, отворилась, и в нее прошмыгнули две черные тени, незаметные, неразличимые.– Нас никто не слышал! – шепнул один зловещий призрак другому.– Верно, никто! – откликнулся тот.– Вы ручаетесь за план квартиры?– Голову даю на отсечение… Она обязательно пройдет здесь.– Прекрасно!.. Помните инструкции?.. Главное, не поднимать шума.– Знаю! Наверняка все будет в порядке…Призраки скользнули в глубину прихожей и неподвижно застыли у дверей гостиной, где Фирмена проводила последние свои мгновения.Придерживая открытую дверь, Фирмена резко остановилась – ей почудились чьи-то шаги.– Кто здесь? – прокричала она в тишине квартиры.Но ни звука, ни шороха не донеслось ей в ответ.«Почудилось, – подумала молодая женщина. – Нервы совсем развинтились!..»Убедившись, что ошиблась, и приободрившись, она сделала шаг вперед…Один-единственный шаг, поскольку не успела она выйти из обитых дубовыми панелями дверей, как ее, обезумевшую от страха, не успевшую даже крикнуть, с невиданной грубостью, немыслимой стремительностью сбили с ног, скрутили и заткнули рот.Краем сознания Фирмена чувствовала, как ее хватают за плечи, накидывают на лицо тряпку, вяжут веревками…Ее уши наполнил гул, перешедший в колокольный звон. Ей казалось, что ее сердце останавливается, голова пошла кругом, и она лишилась чувств.Над распростертым посреди прихожей телом склонились таинственные тени. Одна из них почтительно прошептала:– Мадам довольна? Кажется, никто ничего не слышал?Другая тень отвечала странным, глухим, осипшим голосом:– Да!.. Да!.. Хорошо, но ради Бога, давайте же быстрее. Ах, какой ужас! Какой кошмар! Мне страшно, страшно!Затем говорившая продолжала, овладев собой:– Нет! Не слушайте меня! Давайте! Поскорее! Так нужно!
– Жашом, хотите я вас порадую? Этот чертов май – самый холодный месяц в Париже.– Ну что вы, бригадир!.. Не питай я уважения к вашим нашивкам и не будь вы выше меня по званию, я не преминул бы заметить, что вы повторяете это из месяца в месяц! Вы постоянно зябните. Вас послушать, все едино, что май, что апрель, что февраль! Черт побери, бригадир, вам когда-нибудь бывает тепло?– Никогда, Жашом!.. Никогда! В этом Богом забытом Париже вечно стоит холодрыга!– Жалеете, что уехали из Пиренеев?– Да, Жашом…– Зачем же вас понесло в Париж?– Черт меня знает!Двое охранников, дежуривших у въезда в Сюресн, беседовали в будке, ставшей им укрытием в эту, кстати говоря, довольно прохладную ночь.Работы у них было немного; в полночь они замкнули решетку, до пяти утра, деревянные ворота в эти поздние часы стояли на запоре.Это были добрые малые: Жашом – бригадир, Парисет – простой охранник, доблестные служаки города Парижа, которые, будучи полными противоположностями, – первому было холодно, когда второму жарко, первому было грустно, когда второму весело, – как никто другой находили общий язык, если в силу обстоятельств им выпадало вместе нести службу.– Бригадир, – заявил Жашом, который, желая доставить другу удовольствие, поворошил угли в потрескивающей печурке, – напрасно вы вернулись в налоговое управление, попросились бы лучше таможенником в Сенегал.Бригадир не отвечал.Поднявшись, он застыл у застекленных дверей, вглядываясь в залитые лунным сиянием одинокие лесные тропинки. Зрелище было феерическим! Лунный свет посеребрил лужайки, рассыпал блестки по молодой листве. Картина напоминала убранство Шатле…– Что вы там разглядываете, бригадир? – спросил Жашом, который, оставаясь равнодушным к красоте весенней ночи, не догадывался о восхищении шефа великолепным зрелищем.– Гляжу, вон машина едет сюда… Наверное, не знает, что ворота ночью закрыты…– И верно, – откликнулся Жашом. – Едут прямиком сюда!..Действительно, по дороге Каскад двигался автомобиль, роскошный лимузин с зажженными фарами, бьющими по неприступным лесам.Бригадир открыл дверь.– Право, забавно, – сказал он, – сколько людей не знает, что проезд на ночь закрывается.Он дожидался на тротуаре, пока перед ним не притормозила машина. Из нее вылез человек в одежде шофера.– Закрыто? – поинтересовался он.– Да, сударь… Выехать из города вы сможете через Дефанс или Булонь, здесь проезд открывается в пять утра!– А нас пропустить никак нельзя?Бригадир пожал плечами.– Нам приказано никого не пропускать!– Даже нас? – стоял на своем шофер.– Что значит вас? Конечно, вас! Я же сказал: никого!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96