– Господа, так мы можем остаться без президента! Глава 18НА ТРЕНИРОВКЕ В четыре часа утра резкий звонок будильника прозвучал в каморке, которую занимал Скотт – вернее, Фандор, живший под именем Скотта в конюшнях Мезон-Лафит. Молодой человек сел на кровати и принялся яростно тереть глаза.– Будь проклята такая жизнь! – бормотал он. – Будь проклят этот будильник! Не успеешь коснуться щекой подушки, как он уже трезвонит. Просыпаться в четыре утра для того, чтобы вскарабкаться на кобылу, которая только и думает, как бы тебя сбросить. Нет, уж лучше тогда родиться лошадью!Фандора можно было понять. Он и обычно-то никогда как следует не высыпался, а теперь недосыпание стало хроническим. Каждое утро он проклинал свою профессию, заставлявшую его вечно совать нос в чужие темные дела, вместо того, чтобы предаваться простым житейским радостям.Вот и сегодня, чтобы прийти в себя, ему понадобилось добрых пять минут посылать к черту Бриджа, конюшню и всех лошадей на свете. Немного отведя душу, он спустил ноги на пол.– Душ, вот что мне сейчас необходимо, – проворчал он. – Только где здесь найдешь приличный душ! Одно слово – конюшня…Кряхтя, он отправился в угол. Там находилось то, что Бридж громко именовал «ванной для конюхов». Это была огороженная занавеской кадушка с холодной водой. При ней присутствовали треснувший кувшин и не первой свежести полотенце. Фандор с отвращением посмотрел на это достижение цивилизации, вздохнул и с горечью повторил:– Душ…Закрыв глаза и набрав побольше воздуха, он резко погрузил голову в воду по самые плечи. Через секунду с воплем вынырнул наружу, хватая воздух широко раскрытым ртом.– Проклятый Бридж! – простонал журналист. – Иногда мне кажется, что по ночам он специально подбрасывает лед в это корыто!..В голове у него прояснилось, и он готов был приступить к работе. Выглянув в коридор, он увидел, что стены покрыты инеем – ночью подморозило. Вода, следовательно, была ледяной не из-за злых происков Бриджа. Но это не принесло Фандору облегчения.– Чертов скупердяй! – ворчал он. – Мог бы позаботиться об отоплении! А, кстати, почему никого не слышно? Неужели я проснулся первым?Из соседних комнатенок действительно не доносилось ни звука. Фандор опустил полотенце.– Великолепно! Все дрыхнут, а я тут хожу босиком по холодному полу и изображаю утопленника! Нет уж, тогда и я погреюсь!Он бросился в еще не остывшую постель и с наслаждением завернулся в одеяло:– Вот так-то лучше…Немного согревшись, журналист зажег сигарету и затянулся с жадностью заядлого курильщика, который порой жалеет, что не может курить во сне. Некоторое время он блаженствовал, затем снова нахмурился и пробурчал:– Вот уж действительно, заставь дурака Богу молиться… Пошел, дурак, в жокеи! Чудо, если в ближайшие дни я не сверну себе шею.Однако природный оптимизм взял верх.– А может, и пронесет… Да и вообще – чему быть, того не миновать!Наконец в соседних каморках закопошились просыпающиеся жокеи.– Подъем! – с неохотой скомандовал себе Фандор и поднялся с кровати.Теперь ему не нужно было много времени, чтобы привести себя в порядок. Он натянул толстый шерстяной свитер, надел штаны и куртку и водрузил на голову шапочку. Как назло, куда-то запропастился хлыст, и во двор Фандор спустился последним.Конюхи, проснувшиеся часом раньше, давно накормили лошадей, и теперь жокеи их подседлывали. Сам Бридж уже сидел на своем пони, собираясь на тренировку. Фандор поморщился:– Гм, кажется, меня сейчас почешут против шерстки!На языке конюхов это означало получить нахлобучку от хозяина. И действительно, завидев Фандора, тренер нахмурился:– Что-то вы рано сегодня встали, Скотт! Лежали бы себе подольше. Лошадки ведь отлично могут тренироваться сами, не так ли?Журналист виновато потупился и поспешно направился к серой в яблоках кляче, которую Бридж именовал своей гордостью. Он уже прошел полпути, когда тренер его остановил:– Нет, нет, приятель, сегодня вы займетесь вот этой черной кобылой. Каскадера вы нынче не заслужили, дружок.Он фыркнул и добавил:– Пора вас немного пообтесать. Клянусь небом, лодырей я умею объезжать еще лучше, чем лошадок! Не надевайте стремена. Сегодня придется обойтись без них. Надо привыкать к трудностям.На этот раз Фандор сморщился еще больше. Выполняя приказание, он пробормотал:– Эта чертова кобыла, да еще без стремян… Нет, я сегодня точно прочешу носом грязь. Все убедятся, какой я великий жокей…И действительно, Карменсита, черная кобыла, на которую Бридж решил посадить провинившегося работника, по праву считалась самой злой и бестолковой в конюшнях. Казалось, природа наделила ее в порядке эксперимента всеми возможными и невозможными пороками. Ни один ее поступок невозможно было предугадать. Карменсита могла без видимой причины сигануть через высоченный забор, а через пару минут споткнуться о сухой осенний лист. Когда ей надоедал всадник, она совершала невероятные скачки, падала на землю и пыталась кусаться. Если же этим она своего не добивалась, то начинала демонстративно хромать. Короче, не было наездника, который бы сел на Карменситу по своей воле.К тому же у кобылы были удивительно чуткие к удилам губы. Едва почувствовав во рту мундштук, она начинала сопротивляться, и нередко, закусив удила, мчалась вперед до тех пор, пока жокей сам с нее не спрыгивал.Фандор протянул руку к лошади, но та нервно шарахнулась в сторону.– Держись, парень, – сказал себе журналист. – Надо готовиться к самому худшему. Черт побери, ну и утречко выдалось!Он взялся за уздечку. Проходящий мимо конюх сочувственно улыбнулся.– Вам не повезло, старина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89