Господь Бог, видимо, так увлекся его телом, что позабыл вложить ему мозгов в голову. Выслушав сообщение мальчишки, верзила наморщил лоб и минут пять сосредоточенно повторял:– Повешенный в лесу… В Сен-Жерменском лесу повешенный… Висит на суку… В лесу… Повешенный… Хорошенькая история…Лицо его побагровело от небывалого умственного напряжения.– Висит, значит… Вот несчастье! И кто бы мог подумать…Минут через пятнадцать здоровяк наконец осознал случившееся и направился домой к комиссару. Тот еще спал. И, проснувшись, отнюдь не пришел в доброе расположение духа.– Черт бы подрал этих жандармов! – бушевал он. – Поднять меня ни свет ни заря для того, чтобы я отправился вынимать какого-то психа из петли! Им, видите ли, трудно перерезать веревку! А потом в газетах будут возмущаться, что бедняга провисел черт-те сколько, пока полиция вола вертела…Комиссар ругался, а время шло. Наконец, заклеймив позором все человечество, представитель закона соизволил выбраться из-под одеяла.– Ладно, черт побери, придется идти…Однако для этого необходимо было одеться. Процедура заняла больше четверти часа. Не меньше времени понадобилось, чтобы найти пару молодых крепких мужчин, – не будет же, в самом деле, комиссар полиции волочь труп на себе! Таким образом, представитель власти добрался до злополучного дерева только к восьми утра.Тут, естественно, уже собралась толпа. Папаша Жанфье, добрейший старикан, много лет подметавший дорогу на Понтуаз и до сих пор не переставший удивляться, откуда же на ней берется пыль, в десятый раз рассказывал, как он обнаружил труп.– Я, значит, мету, а он, это… висит! Ну, я и говорю мальчишке – беги-ка ты за жандармами, не хочу я путаться в это дело. Ну, подумайте сами – мету я себе, ни о чем таком не думаю, а тут мне этот красавчик ножками помахивает. Надо мне это?Но его уже не слушали. Внимание присутствовавших переключилось на комиссара.– Интересно, он унесет веревку? – шептались в толпе. – А может, даст нам по кусочку? Говорят, это приносит счастье…Комиссар подошел к дереву. Вид несчастного Бодри был ужасен. Почерневший язык свешивался изо рта, на губах застыла пена. Безусловно, не возникало никаких сомнений, что он мертв, и мертв давно.– Снимите его, – скомандовал комиссар.Добровольцев оказалось предостаточно. Человек двадцать подбежали к дереву. Каждый хотел урвать себе кусок веревки на счастье. По преданию, так отгоняют злых духов.Пока крестьяне делили трофеи, комиссар неторопливо осматривал труп.– Похоже, это не местный… – пробормотал он. – Хотя…Он огляделся:– Кто-нибудь знает покойного?Человек с мрачным бритым лицом, по-видимому, конюх из Мезон-Лафит, подошел поближе.– Сдается мне, что это Рене Бодри. Он частенько крутился на ипподроме.Комиссар занес фамилию к себе в блокнот.– Обыщите труп, – скомандовал он жандармам.Те проворно выполнили приказание.– Золотые часы… – бормотал комиссар, – полный бумажник… Ну и ну! Зачем же тогда его укокошили? Нет, видимо, все-таки самоубийство…
К одиннадцати утра толпа вокруг злополучного дерева еще увеличилась. Труп давно увезли в комиссариат, веревку разрезали на тысячу частей, но зеваки упрямо толпились вокруг толстого ствола, обмениваясь глубокомысленными замечаниями.Взвизгнув тормозами, неподалеку остановилось такси. Приехавший на нем молодой человек проворно выскочил и принялся энергично протискиваться сквозь толпу.– Дорогу, дорогу! Мне некогда попусту пялить глаза, я журналист! Где повешенный?– Опоздали, мсье, – ответил кто-то. – Бедняга уже в полиции.С губ молодого человека сорвалось досадливое восклицание. Он быстрым взглядом окинул дерево, толпу зевак, и карандаш его заскользил по страничкам записной книжки.«Ротозеи, ожидающие невесть чего… – записывал он. – Вид важный и таинственный до идиотизма… Тут вставить слова из песенки…»Оторвавшись от блокнота, он спросил:– Когда обнаружили покойного?– В половину шестого, мсье.– А когда вынули из петли?– Где-то в половине одиннадцатого.Карандаш снова заработал:«Обнаружив труп, никто не решается вынуть его из петли до прихода полиции…»Задав еще несколько вопросов, молодой человек прыгнул обратно в такси.– Трогай, – сказал он шоферу. – В Мезон-Лафит, в комиссариат.– Слушаюсь, мсье Фандор, – ответил тот. Глава 4ПОДОЗРЕВАЮТСЯ В УБИЙСТВЕ Увидев, как его жена рухнула в обморок, Поль Симоно совершенно потерял голову. Стеная и охая, он неуклюжими движениями пытался привести женщину в чувство. Самое толковое, что пришло ему в голову – это положить на лоб Жоржетты смоченное водой полотенце. Однако все было тщетно.– Жоржетта, – шептал несчастный супруг. – Жоржетта, очнись!Наконец, поняв, что ему самому не справиться Поль кинулся к двери и завопил:– Анжела! Сюда, на помощь!В этот момент раздался звонок. В смятении бедняга Симоно подумал, что горничная успела каким-то чудом оповестить врача и тот уже спешит на помощь. Дрожащими руками он открыл дверь и замер на пороге. За побледневшей от любопытства консьержкой стояли жандарм и сурового вида господин в штатском. В руке он держал трехцветный шарф полицейского комиссара.– Что это… – ошарашенно проговорил Симоно. – Что угодно этим господам?Комиссар отодвинул консьержку и вошел в комнату.– Мсье Симоно? – спросил он.Вконец растерявшись, чиновник кивнул:– Да, это я…– А где мадам Симоно?– Моя жена? Здесь, конечно… Но что вам угодно?– Мне угодно увидеть мадам Симоно.Обычно добродушное лицо Поля Симоно исказилось:– Что вы себе позволяете! Она еще в постели. И она больна. И…Комиссар снял шляпу и шагнул вперед.– Прошу вас проводить меня к вашей жене, мсье, – произнес он вежливо, но твердо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89