Похоже, их там на сотни тысяч, одних только бриллиантов и жемчуга…
Мамаша Косоглазка подсчитала что-то про себя и сказала:
— Настоящий жемчуг, настоящие бриллианты будут стоить столько, сколько ты говоришь.
На тротуаре перед лавкой послышались шаги. Рыжий вновь начал дрожать.
— Кто это, — спросил, озираясь, он. — Сюда идут?
Но мамаша Косоглазка лишь усмехнулась:
— Не нервничай, Рыжий, я же сказала, что тебе нечего здесь бояться…
Человек в одежде лакея тем не менее с беспокойством переспросил:
— Мне больше нечего здесь делать, я ведь сказал все, что знал.
— Да ладно тебе, все нормально, — ответила мамаша Косоглазка. — Ты все рассказал… однако, если хочешь повидаться с Эрнестин…
Рыжий не услышал конца фразы.
Продолжая дрожать, он направился к выходу.
Мамаша Косоглазка не задерживала его.
— В конце концов, — на прощание бросила она ему, — это дело твое, разлюбезный ты мой, давай, дуй быстрее, пока не наложил в штаны!
Оставшись одна, торговка проворчала:
— Не мужики, а тряпки, трясутся от страха из-за пустяков.
Мамаша Косоглазка еще продолжала ругаться, когда в комнату кто-то вошел из задней части магазина.
Это действительно была толстуха Эрнестин.
Войдя в лавку, проститутка, на голове которой была широкая шляпа с вуалеткой, скрывавшей лицо, первым делом освободилась от этих аксессуаров, несколько стеснявших ее.
Вместо приветствия она быстро спросила:
— Ну как?
Мамаша Косоглазка ввела ее в курс дела.
— Дело на мази, — заявила она, — только что от меня ушел Рыжий. Он узнал через служанку, что княгиня отправилась на бал разряженная, как королева.
Эрнестин с облегчением вздохнула и толкнула локтем старуху:
— Давай, шевелись, мамаша Косоглазка. Мне нужны тряпки нищенки, наряди меня как следует, нам нельзя терять ни минуты.
Эрнестин, облачившись в лохмотья нищенки, которые превратили ее из проститутки в бедную девушку, одну из тех, кому подают на улице милостыню, прошла в заднюю часть лавки.
Она помогла мамаше Косоглазке вытащить из шкафа ящик, где находился самый настоящий аптекарский склад: склянки с разными жидкостями, пакеты с медицинскими бинтами, куски ваты.
При свете коптящей лампы женщины внимательно рассматривали этикетки, нюхали склянки…
Что они такое замышляли?
Что за таинственные снадобья готовили эти ведьмы?
По их движениям и обрывкам слов, которыми они обменивались, можно было догадаться о сути их замыслов.
Эрнестин с помощью мамаши Косоглазки тщательно приготовила компрессы из ваты и мази, на которые в порядке эксперимента капнула немного желтоватой жидкости, вызвавшей тошнотворные испарения.
Затем Эрнестин спрятала под кофтой склянку с хлороформом…
Уличная проститутка под бдительным присмотром Косоглазки готовила — в этом не было никаких сомнений — то, что в воровском мире называли маской.
Маска из ваты, которую сильно прижимают к лицу жертвы, чтобы та тотчас же погрузилась в летаргический сон.
Занимаясь приготовлениями, женщины продолжали болтать между собой. Любопытная мамаша Косоглазка забрасывала Эрнестин вопросами, а та быстро и резко отвечала.
— Черт возьми, все очень просто: когда автомобиль остановится, я подойду к правой дверце автомобиля, клянча милостыню… Правда, возможно, княгиня и не захочет подать мне монету, но я все же отвлеку ее внимание, а тем временем Мимиль, зайдя с другой стороны, откроет дверцу и нацепит ей на морду компресс… Она и пикнуть не успеет, Мимиль к тому же придержит ее… Ну а я, заметив за это время, где, в каких местах у нее прицеплены драгоценности, быстро обработаю их, и они отправятся в мою «торбу»…
Мамаша Косоглазка кивнула головой.
— Ничего не скажешь, хорошо задумано, — процедила она, — но как вы остановите автомобиль?
Эрнестин успокоила торговку краденым:
— Это сделают другие… возможно даже, что они как раз занимаются этим в данный момент…
Мамаша Косоглазка еще раз перебила ее:
— Слушай, так что, Мимиль не разбился? Ведь он же грохнулся со своим аэропланом…
Толстуха Эрнестин хихикнула:
— Да, это правда, он грохнулся, бедняга, да еще с какой высоты, но ничего себе не сломал… на этот раз повезло.
— Он заговоренный, — заверила мамаша Косоглазка и, перейдя к другому, спросила: — Ты говорила об остальных. Кто они?
— Ну, — сказала Эрнестин, удивленная таким вопросом, — она считала, что уж кто-кто, а мамаша Косоглазка все знает, — будет, как полагается, Дьяк, мой любовник… ну и потом Борода.
— Ого, — воскликнула мамаша Косоглазка. — Раз в деле Борода, значит, оно стоит свеч.
Эрнестин посмотрела мамаше Косоглазке в глаза.
— Да, — сказала она, — дело серьезное, и если с хлороформом ничего не получится… ну что ж… тогда в ход пойдут ножи…
Эрнестин глянула на свои серебряные часики.
— Уже за полночь, — заметила она, — мне нужно двигать, надо узнать, что там происходит…
Она собралась уходить, но мамаша Косоглазка задержала ее.
— Выпей стаканчик рому, это придаст тебе смелости.
И та, и другая никогда не упускали повода чокнуться.
Выпив, Эрнестин прищелкнула языком.
— Отличный ром, — сказала она, — пробирает до костей…
— Да, — подтвердила мамаша Косоглазка, — ром хорош.
Она доверительно шепнула приятельнице:
— Как раз этот сорт больше всего любит Нибе.
Произнеся фамилию тюремщика, торговка краденым вдруг встрепенулась.
— Кстати, — спросила она, — а Нибе в деле или нет?
Эрнестин приложила палец к губам:
— Тссс, Нибе всегда в деле, ты же знаешь, Косоглазка. Но он, как известно, предпочитает поставлять информацию, а сам работает очень редко… К тому же сегодня, кажется, у него дежурство в тюрьме…
Наконец, набросив на голову старый платок, Эрнестин распрощалась:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101