«Невероятная находка на улице Гран-Дегре».Жак Бернар, задыхаясь, лихорадочно бежал взглядом по газетным столбцам… Глаза его загорелись, он даже крепко пристукнул кулаком по столу:– Ну и ну! Вот так раз!Он в спешке проглотил свою порцию, рассчитался, получил сдачу и, схватив шляпу, бросился на улицу.Слуга кинулся за ним:– Эй! Джентльмен! Вы унесли «Дейли ньюс»!– Я ее покупаю!Жак Бернар бросил ошарашенному подобной щедростью слуге пенни за газету, отныне перешедшую в его собственность.Что было духу Жак Бернар помчался на почту. Он влетел туда с грохотом, не обращая внимания на удивленные взгляды, которые кидали на него из своих конторок торжественно невозмутимые служащие.Жак Бернар взял бланк и нервно, непослушной рукой, написал телеграмму.– Черт! – бурчал он себе под нос. – Я это выясню! Ах! Черт возьми! Неужели грядет конец моим несчастьям!На бланке, который служащий тщательно, вслух перечитал, значилось: Улица Пентьевр, 366, Фирмене Беноа.Узнал из газеты, полиция обнаружила, на Гран-Дегре был убит не Оливье, а Мике. Так ли это? Оливье или Мике? Срочно ответьте. – Почтовое отделение, 27, Лондон.Жак Бернар.
На сей раз без колебаний молодой человек залез в свои сбережения, затем, весело посвистывая, вышел на улицу.– Через три часа, – рассуждал он, – через три часа у меня, возможно, уже будет ответ! Господи! Если это Мике, я сегодня же вечером могу возвращаться в Париж! Меня, Жака Бернара, можно с полным правом подозревать в убийстве Оливье, но нет видимых причин обвинять меня в смерти Мике… Чертовщина! Непонятно, почему исчез Оливье, или, по крайней мере, Оливье-Морис, который появлялся на празднике в «Литерарии»?.. Ох!Жак Бернар в лихорадке купил последние номера «Дейли ньюс», надеясь найти подробности, новые сообщения…Увы! О преступлении на улице Гран-Дегре не было ни слова!Очевидно, английская газета не считала нужным ежедневно информировать своих читателей по поводу какого-то парижского преступления…Весь день напропалую Жак Бернар с тоской на сердце, душой не на месте бродил по улицам в ожидании вожделенной, заветной телеграммы от Фирмены.– Крошка не может не ответить! – шептал он. – Причин на меня сердиться у нее нет… И, наконец, кому как не ей должно быть известно, кто убит, Мике или Оливье, Оливье-Морис! На Мике ей наверняка плевать! Правда, отправив телеграмму, я волей-неволей навел на свой след полицию; предположим, меня до сих пор обвиняют в убийстве, тогда станет известно, что я скрываюсь в Лондоне… Ладно!.. Если не получу ответа или он будет внушать опасения, сматываю отсюда удочки!Жак Бернар отправил телеграмму в одиннадцать.В половине третьего он стоял у почтового окошечка и справлялся о телеграмме на свое имя!Он взял каблограмму со странной тоской. Но вскрыв ее, облегченно вздохнул.В ней говорилось:Покойный – это актер Мике.И стояла подпись: Фирмена.– Черт возьми! – бормотал Жак Бернар, которого мало беспокоили любопытные взоры служащих, заинтригованных его волнением, тем более, что они знали содержание двух телеграмм, его и Фирмены.Неожиданно он вновь ринулся к выставленным для посетителей пюпитрам и набросал текст новой телеграммы:«Видели ли вы Оливье из „Литерарии“? Давал ли он вам о себе знать? Он проходимец? Срочно ответьте по тому же адресу».Эта телеграмма была также адресована Фирмене.Жак Бернар опять потревожил скудный «стратегический запас» и впал в томительное, отвратительное ожидание.Ответит ли Фирмена на сей раз?Надежды было мало!..Ровно через три часа в окошечке почтового отделения ему вручили новую телеграмму.Фирмена отвечала:«Оливье из „Литерарии“ не видела. Ничего о нем не знаю. Да, это был проходимец, все так говорят, в том числе и полиция».На этот раз Жак Бернар так обрадовался, что готов был скакать от счастья, плясать как сумасшедший, расцеловать толстяка-полисмена, по долгу службы потеющего в углу!Но он взял себя в руки. Несомненно, подобное проявление чувств было бы безумием, отталкивающим и никому не понятным.Вдобавок, время поджимало…Было семь вечера, телеграф закрывался в десять, всего через три часа.Наступил момент отправить третью телеграмму и получить третий ответ, на этот раз главный, наиважнейший, решающий его судьбу.В третий раз Жак Бернар послал Фирмене каблограмму; он телеграфировал следующее:«Считаюсь ли я виновным? Или подозрение с меня снято? Можно ли возвращаться во Францию?»Вручив послание телеграфисту, Жак Бернар стал снова фланировать по лондонским улицам.Часы он успел заложить и время узнавал на остановках фиакров, по ходикам, видневшимся в освещенных витринах магазинов.Время тянулось бесконечно, минуты оборачивались вечностью. Жак Бернар испугался за свой рассудок, когда, прождав, как ему показалось, добрых полчаса, он обнаружил, что прошло ровно три минуты.– Нет! Нет! Разрази меня гром! Мне надо знать! Невозможно терпеть дальше!..И внезапно он стукнул себя по лбу, словно его осенило:– Господи! Ну я и болван! Телеграммы, какая глупость! У Фирмены же есть телефон! Помню, я его записывал…Жак Бернар что есть мочи припустил назад на почту; его вход произвел фурор среди служащих, которые были окончательно ошарашены и заинтригованы поведением несчастного молодого человека.Жака Бернара это ничуть не заботило.Он устроил настоящий переполох. В его просьбах было столько напора, а в расспросах столько нервозности, что даже английские телефонистки, стряхнув британские флегму и апатию, проделали ради этого иностранца сложнейшую операцию, менее чем за час установив связь с Парижем, с Фирменой…Тщательно закрывшись в тесной телефонной кабинке и надев наушники, он завопил в телефонную трубку, чувствуя, как лицо его заливает смертельная бледность:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96