– Тьфу! Размечтался. А время-то идет. Мне еще разносить товар, а первоначальные запасы подыстощились. За работу! Черт возьми! Первым делом, где взять пьеску, которую я обещал этому милейшему Мике? У меня ничего такого готового нет…Представитель богемы на мгновение заколебался, затем принялся копаться в груде книг, сваленных в углу комнаты.– Черт! – бормотал он. – Спишу что-нибудь у Мольера, Расина, Вольтера или Корнеля. Раз пьеска пойдет у мадам Алисе, перед публикой литературной, мне нечего смущаться. Уверен, эти молодцы придут в обалдение, не заметят подлога… Глава 9ЛЮБОВНИЦА МОРИСА-ОЛИВЬЕ Мадам Беноа, проводив профессора Арделя до лестничной площадки, вновь с тревогой спросила:– Господин доктор, что вы все-таки думаете?Корифей науки, который, несмотря на бесконечную занятость, примирился с задаваемыми по нескольку раз вопросами, отвечал с доброй улыбкой:– Я уже говорил, мадам, и еще раз повторяю то, что сказал больной: она может считать себя совершенно здоровой!Мадам Беноа, все еще волнуясь, уточнила:– А надо ли опасаться осложнений, о которых вы говорили позавчера?Профессор категорически возражал:– Нет, мадам! Можете ничего не бояться! Больная вне опасности, абсолютно вне опасности, кроме того, она уже не больная, а выздоравливающая, почти здоровая…Мадам Беноа вздохнула с глубоким облегчением.– Спасибо, господин доктор! – изрекла она. – Не могу даже выразить, насколько я вам признательна, я так беспокоилась за бедняжку.Профессор Ардель, машинально спустившись на несколько ступенек, на миг задержался, чтобы возразить достойной женщине.– Я только исполнял свой долг, мадам, – заявил он, – однако, ваше беспокойство понятно, в начале болезни я и сам был сильно озадачен. Симптомы были тревожными, очень тревожными, я не скрывал от вас своих подозрений, и, надо признать, мы находились на грани воспаления мозга. Прощайте, мадам…Доктор спустился еще на несколько ступенек, за ним следовала мадам Беноа:– Доктор, а каким должен быть режим?– О! Она может уходить, приходить, когда ей угодно. Единственное условие – не переутомляться… и никаких волнений, проследите за этим, пожалуйста… До свидания, мадам…Профессор Ардель преодолел две трети лестницы. Незаметно взглянув на часы, он был вынужден вновь остановиться: неугомонная мадам Беноа переспросила:– Вы еще придете, господин доктор?Ардель отрицательно покачал большой светлокудрой головой:– В этом нет никакой необходимости, мадам.На сей раз он уходил окончательно, но, сойдя с лестницы, уже по собственной воле задержался и, повысив голос, посоветовал мадам Беноа, которая тем временем брела наверх:– И пусть через недельку зайдет ко мне в консультацию. Я принимаю каждый день, с четырех до шести.Профессор Ардель, несмотря на громкое имя, человек еще молодой, стремительно прошел небольшой вестибюль скромного строения, пересек узкий тротуар и вскочил в автомобиль, который бесшумно тронулся, всполошив всю улицу Брошан, – появление здесь столь роскошной машины было в диковинку.
После последних слов профессора воспрянув духом, мадам Беноа тихонько вернулась в квартиру. Она прошла в комнату дочерей и, не произнося ни слова, немного волнуясь, замерла на пороге.Фирмена стояла возле открытого окна. Девушка, еще до конца не окрепшая, с бледным личиком, которое придавало ей особое очарование и утонченность, застыла в мечтательной позе, обратив отрешенный взор к небу.Девушка грезила; ее грудь часто вздымалась, словно ее пронзала тупая боль, давила непомерная тяжесть.Мадам Беноа, нежно поглядев на дитя, легонько пожала плечами, чуть слышно позвала:– Фирмена!Будто стряхнув наваждение, девушка вздрогнула, обернулась.– О чем задумалась, милая моя крошка? – спросила мадам Беноа.Глаза девушки наполнились слезами. В инстинктивном, непроизвольном порыве Фирмена поднялась, двинулась к матери, уронила голову на грудь доброй женщины и дала волю слезам.Мадам Беноа усадила ее к себе на диванчик; она гладила чудесные белокурые локоны, прижимала ее к груди, баюкала, как малышку. Мать нашептывала своему дитя:– Ну что ты, Фирмена, что ты, не надо так убиваться, деточка моя, ты же только что опасно болела, ну же, все в прошлом… Ты еще молодая, забудешь…Фирмена натужно улыбнулась и вновь задохнулась в рыданиях:– Мама, я так любила Мориса!..Мадам Беноа сделала неопределенный, усталый жест.О, безусловно, кому как не несчастной вдове было знать, что при столь жесточайших обстоятельствах утешение может принести только смерть. Но инстинкт и опыт подсказывали ей, что надо стараться избавиться от печальных воспоминаний, призвав им на смену надежду, ибо все на этом свете лишь грусть и отчаяние…Она завела разговор на другую тему.– Доктор Ардель, – нежно прошептала она, – прекрасный врач и замечательный человек; бедная моя крошка, без него тебя бы уже не было в живых… Он так самоотверженно ухаживал за тобой.Вспомнив о внимании, которое так щедро уделял ей блестящий медик, Фирмена улыбнулась.– О, да, – в искреннем порыве признательности заявила она, – он был с нами так добр, я его очень люблю! И потом, я теперь чувствую себя совершенно здоровой, прошли боли, ломоты, мигрени…Несмотря на бледность, девушка и в самом деле выглядела неплохо. Юность взяла свое, одержала победу, природа оказалась сильнее болезней, здоровье восторжествовало над скорбью.Мадам Беноа невзначай обмолвилась:– Кстати, Фирмена, надо бы поблагодарить и того, кто… того… человека, который прислал доктора Арделя, без него…Было видно, что добрая женщина пребывает в замешательстве. Девушка, мучительно содрогнувшись при первых словах, совладала с собой;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96