Мне не следует оставаться слишком долго в этой комнате, это может удивить моих соседей, которые начинают узнавать привычки бедного скучающего старика…И, улыбаясь, Жюв продолжал:— Я не буду обращать на тебя внимания, идет? Словно тебя здесь нет? Итак, наблюдай за представлением!Жюв вновь устроился в своей коляске, натянул тяжелый плед на ноги… его живое лицо вдруг преобразилось, потеряв свое насмешливое выражение: в кресле вновь сидел старик!— Мой милый друг, — прогнусавил он, — не могли бы вы открыть мне дверь?Фандор, смеясь, выполнил его просьбу, и Жюв, толкая резиновые колеса своей коляски, покатился к освещенной комнате, которую при входе заметил Фандор.— Вы видите, мой милый друг, — продолжал Жюв, здесь я чувствую себя прекрасно… Здесь много воздуха, я всегда оставляю окно открытым и благодаря этой открытой террасе, на которую я люблю выезжать, я чувствую себя так, словно я гуляю на улице…— Да, — откликнулся Фандор, — но дорогой господин Маон, вы не опасаетесь за свой ревматизм?— Я еще не то видывал на войне!Жюв и Фандор были действительно склонны к ребячеству и очень удивили бы своим поведением тех людей, которые не понимают, что мужество и веселый нрав очень часто идут бок о бок.— Пожалуйста, дорогой мой друг, — продолжал Жюв, — возьмите книгу, что лежит на столе, и почитайте мне немного вслух. Ах, да, вы были бы очень любезны, если бы передали мне вот эту подзорную трубу.Только Жером Фандор удовлетворил просьбу полицейского, как тот навел подзорную трубу в направлении ворот Майо.— Мадемуазель Жозефина, — тихо произнес он, — очень старательно обрабатывает свои ногти… Она водит по ним подушечкой для полировки ногтей.— Что это, — вмешался Фандор, — плод вашей фантазии?— Фантазии? Но я говорю вам то, что действительно происходит в данный момент в комнате Жозефины.— Как вы можете это знать? Вы смотрите не на дом напротив, а в конец бульвара?Жюв положил на колени свою подзорную трубу. Не выдержав, он расхохотался.— Ладно, — сказал он, — не буду больше томить тебя. Я ждал от тебя этого замечания. Но, осел ты этакий, ты не видишь, как сделана эта подзорная труба. Посмотри, эти линзы на конце трубы лишь для виду, а внутри ее есть целая система призм. Дружище Фандор, с помощью этой подзорной трубы можно наблюдать не то, что находится напротив тебя, а то, что в стороне. Другими словами, когда я навожу трубу на конец бульвара Перер, я вижу на самом деле дом напротив!Фандору оставалось только преклониться перед очередным ловким изобретением своего друга. Жюв, правда, не дал ему времени поздравить себя с этим фокусом с трубой. Он вновь огорошил журналиста другим вопросом:— Скажите мне, дорогой мой, вы милитарист?— Простите?— Я вас спрашиваю, нравится ли вам армия?— Но, господин Маон…— Дело в том, что два солдата, которых вы можете заметить внизу на улице, собираются…— Зайти к вам? — уточнил Фандор.— Откуда ты знаешь?— От вашей консьержки!— Ты что, у нее брал интервью?— Черт возьми! Я вытянул из нее кое-что об очаровательном господине Маоне.Сейчас смеялся уже Жюв:— Ах ты, дьявол!Мягким движением Фандор, по просьбе полицейского, откатил инвалидную коляску и закрыл окно.— Понимаешь, — объяснил Жюв, — для моих соседей нет ничего странного, что меня посещают друзья-военные, но я не склонен к тому, чтобы третьи лица услышали то, о чем те будут со мной беседовать.В дверь позвонили.— Иди, открой, Фандор, я останусь в своем кресле…Двое солдат, которых Фандор провел в комнату, сердечно пожали Жюву руку и присели на стулья напротив него.Им уже не надо было соблюдать соответствующее для солдат поведение, они находились среди друзей и вели себя раскованно.Смеясь, Жюв смотрел на Фандора:— Не кажется ли тебе, что форма им очень идет? Ты узнаешь Мишеля и Леона?— О, разумеется, — также улыбаясь, ответил Фандор, — но к чему этот маскарад?— Это, — возразил Жюв, — лучший костюм для более или менее длительной слежки. Обычно люди не обращают внимания на солдатскую форму, потому что солдат сейчас полно на улицах, и, с другой стороны, трудно узнать гражданского, который неожиданно для других надел военную форму… Но хватит болтать. Что у вас нового, Мишель?— Шеф, серьезные новости.— Так, что именно?— Шеф, согласно вашим распоряжениям, поскольку отпала необходимость следить за объектом, именуемым Жозефиной, мы принялись неотступно наблюдать за настоятельницей Ножанского монастыря.— Итак, есть какой-нибудь след? — перебил Жюв.— Да, шеф, есть след и организована слежка.— Отлично, что вы узнали из этой слежки?— Следующее, шеф: каждую неделю, во вторник вечером, настоятельница монастыря покидает Ножан и уезжает в Париж.Жюв резко вздрогнул.— Куда же именно?— В одно из отделений своего монастыря, бульвар Журдан.— Дом номер 180?— Да, шеф… вы знали?— Нет, — холодно ответил Жюв. — Продолжайте, Мишель. Чем она занимается в этом филиале?— Шеф, там живет четыре или пять монахинь.— Отлично, дальше?— Так вот, шеф, настоятельница приезжает во вторник вечером, проводит ночь в этом филиале монастыря и на следующий день, то есть в среду, возвращается в Ножан около часа дня. Возможно, она приезжает в филиал, чтобы отдать кое-какие распоряжения… Во всяком случае, мы, Леон и я, проверили, она никого не принимала и никто не приходил спрашивать о ней.Казалось, Жюв остался недоволен докладом своего подчиненного.— И вы больше ничего не узнали?— Нет, шеф.— Ваше донесение можно свести, таким образом, к следующему, Мишель: настоятельница проводит каждую неделю одну ночь на бульваре Журдан.— Да, шеф.Жюв замолчал, о чем-то задумавшись.Полицейский Мишель спросил его:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83