Как видите, простенько, но со вкусом. Звука, увы, нет, поскольку у суб-второго меня в Москве только тот воздух, который я взял с собой. Но мы научились читать по губам, так что все тип-топ.
— Тип-топ, — прошептала Джет и ее передернуло. — Так не говорят.
— Я шикарно сказал: тип-топ, — подтвердил Пановский, смакуя свой американизм, а второй Пановский вздохнул:
— Хотелось бы найти способ попроще. Мне кажется, я слишком бросаюсь своими жизнями. В других городах нет запасов и создать их там затруднительно. Дыхательное оборудование очень громоздко, и агенты секретных служб наверняка удивляются, почему Пановский всюду таскает его с собой.
— По счастью, — прервал его первый Пановский, — меня давно считают маразматиком, а для этого случая я придумал совершенно параноидальную теорию, связанную с импортными микробами.
Оба Пановских ироническими улыбками выразили одобрение своей теории.
— Впрочем, у того Пановского, что сейчас загибается в Москве, есть и преимущества перед нами, — произнес Пановский-второй. — Обычно у него остается время посмотреть еще один спектакль, причем с очень хорошей точки, лучшей, чем даже у дирижера. Лично я с момента сублимации видел меньше чем ничего. Мы с вами торчим в одном из главных городов мира, который считается столицей земной культуры, но вы когда-нибудь видели, что здесь называют балетом? Это рвотное, а не балет. Стезя нечестивых и путь злых. Я гневно протестую против такого балета. Зато в Москве… Сегодня, например, мы узнали, что Малинова во втором акте “Жизели” была просто необыкновенна.
Второй Пановский вздохнул еще печальнее.
— Сегодня — отличный момент для смерти. Я имею в виду его.
— Разумеется. Мы оба будем мертвы через две недели. Но мы никогда не видели этой постановки. Я охотно отдал бы последние две недели жизни, чтобы ее увидеть.
— Две недели? — спросил Хэнзард.
— Бернар! — воскликнула Бриджетта. — Ты обещал молчать!
— Дорогая, прости. Я так расстроился, что слова сами соскользнули с языка.
— Почему вы должны умереть через две недели? — возвысил голос Хэнзард. — Сэр, вы что-то от меня скрываете. Я чувствовал это с самого начала и теперь требую объяснений!
— Можно, я ему скажу? — спросил Пановский у Бриджетты.
— А что остается делать? Ты и так уже все сказал. Натан, не гляди на меня так, я не хотела, чтобы ты знал, потому что… потому что мы были такими счастливыми…
— Через две недели, капитан Хэнзард, — отчеканил Пановский, — подготовленный вами ад сорвется с цепи. Если вы хотите знать точнее, то первого июня. Мой московский двойник только что информировал нас, что Кремль столь же глупо непреклонен и непреклонно глуп, как и Белый дом.
— Я не верю, — сказал Хэнзард.
— И все-таки дела обстоят именно так. Бриджетта, дай-ка сюда письмо, я покажу ему.
— Постарайтесь, понять, мистер Хэнзард, — сказала Бриди, — что мы следили за вами и вытащили ваше хозяйство из Монумента, только желая узнать, кто вы такой. У нас не было другого способа выяснить, можем ли мы вам доверять. К тому же за вами следила покойная Бриджетт, вы не должны на нее сердиться, — плачущая Бриджетта кивком выразила согласие со своей старшей копией. — И уж тем более мы не ожидали найти в чемоданчике ничего подобного…
— Вы хотите сказать, что открыли “дипломат”? Но там ведь было Особо Важное послание!
Пановский протянул Хэнзарду сложенную бумагу.
— В вашем бауле, Натан, не было ничего, кроме этого письма. Полюбопытствуйте и учтите, что с тех пор, как оно было подписано, ничего не изменилось.
Хэнзард пробежал глазами приказ. Потом он долго перечитывал его, пытаясь найти в нем некий скрытый смысл, потом изучал подпись президента, сомневаясь в ее подлинности. Наконец неуверенно произнес:
— Но ведь дипломаты… или ООН…
— Нет, — мрачно сказала Джет. — Я ежедневно проверяю, чем они занимаются здесь, в Вашингтоне. Президент, министр обороны, русский посол — никто из них просто не умеет поступать по-человечески. И все потому, что по-человечески не умеет поступать СА88-9. Мировая дипломатия превратилась в придаток этого компьютера. А недавно президент, кабинет министров и все наиболее важные персоны из Пентагона отправились в убежище. Они удрали туда неделю назад. Это не предвещает ничего хорошего.
— Я просто не могу поверить… Война, конечно, будет, но не сейчас… сейчас никто не хочет войны.
— А когда бывало, чтобы войны хотели? Но наш арсенал, силы сдерживания будут эффективны только в том случае, если когда-нибудь их используют. Теперь такой момент настал.
— Но ведь не было никакой агрессии, провокаций…
— Значит, СА85-9 не нуждается в провокациях. Должна признаться, что во всем, что касается теории игр, я крайне неграмотна. I81 ' Второй Пановский неожиданно выругался и ударил кулаком по подлокотнику кресла.
— Ишь, как его корежит, — пояснил двойник. — А все потому, что он знает способ остановить это безумие, если бы только была возможность поговорить с Пановским суб-первым.
— Если то, что вы только что рассказывали, верно, — осторожно сказал Хэнзард, — то сейчас, вероятно, слишком поздно для призывов к людям доброй воли.
— Вы опять ни черта не поняли, Натан. Он, Бернар Пановский, может в одиночку остановить войну — хлоп, и в дамки! План словно написан на пергаменте — чудесный, великолепный, ни с чем не сообразный план. Только такая умница, как мы, могли придумать его. Но осуществить его может только человек из реального мира. Так что толку от нашего плана — ни на грош, и мы терпим поражение.
— В одиночку остановить войну? — в голосе Хэнзарда слышалось вполне понятное профессиональное недоверие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50