Ми Бида притворился, будто не расслышал, и спросил:— Что прикажете?— Три года тому назад вы, господин цензор, взяли у меня в долг под расписку триста лянов серебра и обязались возвратить с процентами. Когда вы удостоились чести быть назначенным на должность в Цзичжоу, я не посмел напомнить вам о долге. Однако недавно судьба обрушила на меня несчастье — небесный огонь спалил все мое имущество, и я остался без гроша. Жить моей семье совсем не на что! К счастью, вы вернулись домой, и я осмелился обратиться к вам. Сочту милостью с вашей стороны, если вы мне вернете долг, пусть без процентов...— Перед отъездом в Цзичжоу я действительно занимал сто лянов и через год возвратил весь долг с процентами, — сказал Ми Бида, — Триста лянов, говорите?.. Нет, этого долга не припомню...— Люди знатные в делах часто бывают забывчивыми, — продолжал настаивать Ху Хао. — Вы действительно заняли у меня триста лянов серебра и до сих пор не возвратили...— В таком случае у вас должна быть моя долговая расписка, — возразил Ми Бида. — Покажите ее.— Расписка сгорела при пожаре, — сказал Ху Хао и сделал жест в сторону учителя Чэня. — Вот он был поручителем и все подтвердит.— Да, я действительно был поручителем и знаю, что долг до сих пор не возвращен, — подтвердил Чэнь Шань. — Вы, верно, запамятовали, господин цензор.Ми Бида изменился в лице.— Хватит пустых разговоров! Давайте расписку, и долг будет возвращен. А так любой может прийти и заявить, что я брал у него тысячу лянов серебра. Что ж, по-вашему, я должен платить, веря на слово?!Наивно полагая, что Ми Бида мог случайно позабыть об этом долге, Чэнь Шань продолжал его убеждать:— Господин цензор, не горячитесь, постарайтесь вспомнить...— Да, да! — присоединился к нему Ху Хао. — Ну пусть не все триста лянов, а сколько можете — я все сочту за дар!..Ми Бида еще больше рассердился:— Оба дуете в одну дудку! Сговорились и хотите выманить у меня деньги! Ну и наглость! Есть расписка — сейчас же верну хоть три тысячи лянов. Нет расписки — не получите ни гроша.С этими словами Ми Бида встал и удалился во внутренние покои. Старик Лю И, присутствовавший при разговоре, при виде рассерженного хозяина поспешил скрыться. Однако совесть его не оставила. Дождавшись у ворот, пока выйдут Ху Хао и Чэнь Шань, он подошел к ним и сочувственно сказал:— Юаньвай Ху, не расстраивайтесь. Я попробую еще раз поговорить с господином, и, надеюсь, все уладится... Вы уже здесь давно и, верно, проголодались? Приглашаю вас и господина учителя, если вы не погнушаетесь моим угощением, зайти в трактир и закусить.Чэнь Шаню, кипевшему от возмущения, было не до угощений, однако ему не хотелось обижать доброго человека отказом. Ведь, глядя на него, Ху Хао тоже мог отказаться и остался бы голодным. Он взял юаньвая под руку, и они направились в трактир.Стоит ли говорить, что для Ху Хао это было равносильно спасению от смерти...Поистине: Без счету тратишь на едуи вкусно ешь, когда богат,Но если голодать пришлось,тогда и крошке будешь рад. Если хотите знать, как Ху Хао возвратился домой, прочтите следующую главу. Глава девятнадцатая Чэнь Шань и Лю И помогают Ху Хао деньгами. Святая тетушка посвящает Юнъэр в тайны волшебства Который уж день на кухнеи крошки еды не сыскать,Горько плачет ребенок —душу объемлет страх;Над малышом склонившись,его утешает мать,А отец своему благодетелюблагодарность пишет в стихах.
Итак, мы уже знаем, что цензор Ми преклонялся лишь перед богатством, а бедность и бедняков презирал. Узнав, что Ху Хао обеднел, он наотрез отказался возвращать ему долг. Ху Хао, разумеется, был этим и возмущен и расстроен, однако ничего поделать не мог. К счастью, Лю И, старый слуга семьи Ми, проникся к нему сочувствием и пригласил его вместе с учителем Чэнем в трактир, чтобы угостить и хоть как-то загладить этим грубость своего господина. Усадив Ху Хао на почетное место, а учителя Чэня — на циновке чуть пониже, он сказал подошедшему трактирщику:— Подай нам вина да побольше мясных закусок...— Есть свежая говядина, — предложил трактирщик. — Прикажете подать?— Подавай, — распорядился Лю И. — И неплохо бы еще курицу.— Не стоит через меру тратиться, — запротестовал Ху Хао.— Какое через меру! — возразил Лю. — Мне и так совестно за такое ничтожное угощение!..Когда трактирщик принес кувшин вина, Лю И прежде попробовал, хорошее ли оно, и тогда разрешил подогреть. Вскоре на столе появилось блюдо с мясом и большая чашка маринованных овощей. Трактирщик сам хотел налить посетителям вино, но Лю И взял у него чайник:— Тут мы сами управимся. Лучше иди зарежь курицу да поскорее свари ее.Трактирщик вышел, а Ху Хао обратился к Лю И:— Вы бы, почтенный, тоже присели...— Нет, нет! — отказался Лю И. — В присутствии таких благородных людей, как вы и учитель, мне сидеть не полагается.— Если вы не сядете, мы не сможем принять вашего угощения, — решительно заявил Чэнь Шань.— Раз вы так настаиваете, я сяду с краешку и буду вам прислуживать, — сказал Лю И.Он наполнил кубки вином и подал Ху Хао и учителю. Ничего не евший с утра Ху Хао после первого кубка почувствовал, как у него заколотилось сердце и раскраснелось лицо.— Простите, но больше пить не могу, — сказал он. — Позвольте, если можно, немного закусить.Не настаивая из опасения, как бы Ху Хао не захмелел, Лю И сказал:— Хорошо, мы выпьем вдвоем с учителем. — Затем позвал трактирщика и приказал подавать курицу сразу же, как только сварится.Трактирщик вышел и вскоре принес блюдо с разрезанной на куски курицей, поставил его на стол и спросил:— Кому прикажете подать первому?Лю И показал на Ху Хао. Тот взял чашку, съел кусочек и вдруг вспомнил о голодной жене и дочери, и из глаз его закапали слезы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154