Между его коленями проросли лианы, его поливал дождь и засыпал снег, но он даже не шелохнулся, — упрекнула сына старуха. — А ты ропщешь при виде первого снежка, будто тебе одному терпеть приходится. Ну не грех ли?!Не успела она произнести эти слова, как послышался скрип ворот. Выглянув через забор, хромой увидел человека: на его голове была рваная повязка, тело прикрывала грубая шерстяная куртка, вся в заплатах, подпоясанная веревкой, ноги были обуты в соломенные сандалии. Это был не кто иной, как даос из здешнего храма, по прозвищу Косой, ведавший воскурением благовоний. В одной руке он держал зонт, в другой — большой глиняный кувшин с вином.— Человеку, ушедшему от мира, не подобает и думать о вине, — бормотал он себе под нос — А этот погнал меня в такую непогоду в деревню за своим зельем! Чтоб ему от вина все брюхо вспучило.Положив на землю зонтик и поставив кувшин с вином, Косой принялся запирать ворота.«Однако не мешало бы в такой холод и винца выпить!» — мелькнуло в голове хромого лиса.Ленивый и медлительный в обычное время, хромой Цзо сейчас проявил завидную прыть: стремглав выскочив из-за павильона, он подхватил кувшин и, захлебываясь, стал шумно лакать вино. Услышав шум, Косой обернулся и завопил:— Ах ты, рвань этакая! И откуда тебя только принесло? Хлещешь чужое вино, за которым я тащился в такую даль!..Хромой поставил кувшин и хотел уже было улизнуть, но даос в один прыжок нагнал его и так двинул кулаком в лицо, что тот перекувыркнулся. Кое-как встав на ноги, хромой бросился в павильон; Косой не отставал. Догнав лиса уже в павильоне, Косой поднял кулак и только сейчас увидел старуху с молодой девушкой. Старуха торопливо поднялась ему навстречу, почтительно приветствовала его и промолвила:— Мы с сыном и дочерью направляемся в столицу навестить родных, но в пути нас застал снег, и мы решили укрыться здесь на время. Люди мы деревенские, невежественные, уж вы простите нас.Косой хотел было напуститься на старуху, как вдруг заметил прячущуюся за ее спину красавицу-девушку и так был поражен, что тут же позабыл о своем гневе.— Я вижу, твоему сыну совсем не ведомы правила приличия, — уже спокойно сказал он. — Но раз вы люди темные, то прощаю вас. Вот только как мне оправдаться перед наставником за вино, которое вылакал твой сын? Уж ты, почтенная, сама потрудись объяснить, что я тут ни при чем.С этими словами Косой подобрал зонт и кувшин и, хихикая, направился в восточный флигель главного зала.Не успел он уйти, как старуха набросилась на сына:— Небо уже наказало тебя за жадность, но тебе, видно, мало этого, ждешь, чтобы и вторую ногу перебили!— Братца беды не страшат, ему лишь бы выпить, — съязвила и Мэйэр.— Пусть мне досталось, зато хлебнул вдосталь, и теперь мне теплее, чем вам, — храбрился хромой.Пока они так пререкались, на галерее послышались шаги, и из внутренних покоев храма появился еще сравнительно молодой даос.Дело в том, что прежде настоятелем здешнего храма был даос по имени Чэнь Куншань, но к этому времени он состарился, стал страдать одышкой и редко покидал свою келью. Обязанности настоятеля исполнял сейчас молодой ученик по фамилии Цзя, носивший даосское прозвище Цинфын — Чистый Ветер. Хоть он и считал себя священнослужителем, однако никак не мог избавиться от старого порока — пристрастия к вину. Правда, он был также неравнодушен и к женщинам и страдал оттого, что в здешних глухих местах редко встречаются хорошенькие. Поэтому, узнав от Косого, что в колодезном павильоне сейчас находится красивая деревенская девушка, он позабыл про вино и прямо по снегу поспешил в павильон.— Позвольте узнать, откуда вы? — спросил он, представ перед нежданными гостями.— Мы живем у подножья Гусиных ворот, — стала объяснять старуха. — Направлялись к западному пику Хуашань, дабы воскурить благовония, но в пути нас застал снег, вот и пришлось вас побеспокоить. Мой сын невежественный, порядков здешних не знает и потому без спросу выпил немного вашего вина. Я уже отругала его за это. Надеюсь, почтенный господин простит нас.— Пустяки, не стоит из-за этого волноваться, — улыбнулся даос, не сводя глаз с девушки, продолжавшей прятаться за спиной матери. Он чувствовал, что теряет голову, очарованный красотой деревенской простушки. — Да, да, конечно, путешествовать в такой снег трудно, — продолжал даос. — Вы, наверное, устали с дороги?— Устали, очень устали! — подхватил хромой. — Глоток вина сейчас не помешал бы...Старуха бросила на сына укоряющий взгляд, и он умолк.— Этот павильон не совсем подходящее место для отдыха, — продолжал между тем даос. — Днем еще ничего, а ночью ветер продувает его насквозь. Тут за павильоном есть домик, где останавливаются приезжие гости. Милости прошу туда — обогреетесь, отдохнете, одежду просушите.— Вы уж не беспокойтесь, — поблагодарила старуха. — Как-нибудь и здесь переночуем, а утром — снова в путь.— Уж больно погода ненастная, — продолжал уговаривать даос. — Да и дороги здесь неровные, ходить по ним трудно. Даже если снег и растает, все равно земля раскиснет. Разве можно заставлять девушку месить грязь? Храм — место общественное, поживете с недельку — плату с вас не взымут. А там, глядишь, небо прояснится, солнышко землю подсушит, тогда и тронетесь в путь.— Премного вам благодарны, почтенный господин, но только мы боимся причинить вам беспокойство, — отвечала старуха.— Какое там беспокойство! — воскликнул даос. — Вам предлагают кров, а вы отказываетесь! Разве так поступают! Поговорка гласит: делай людям добро, и самому добром воздастся. Может, не побрезгуете отведать чаю да жидкой кашицы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154