Заметив это, она пошатнулась и опустилась в кресло. Я сделал то же самое.
Мы молча глядим друг на друга, задыхаясь от едкого акрилового запаха. Она внимательно изучает меня, ловя каждый взмах ресниц.
— Скажи, Момо…
— Мохаммед.
— Скажи, Мохаммед, ты ведь еще увидишь Моисея?
— Может быть.
Я произнес это таким непринужденным тоном, что даже сам удивился, как это мне удалось. Она пристально смотрит мне в глаза Что ж, может сколько угодно меня разглядывать, ей не удастся выжать из меня ни слова, я в себе уверен.
— Если ты увидишь Моисея, передай ему, что я была очень молода, когда вышла замуж за его отца, что я вышла за него, только чтобы сбежать от родителей. Я никогда не любила отца Моисея, но была готова полюбить самого Моисея. Только вот я познакомилась с другим мужчиной. Твой отец…
— Простите?
— Я хотела сказать… отец Моисея. Он тогда сказал мне: «Уезжай и оставь мне Моисея, иначе…» И я уехала. Я предпочла начать жизнь заново, жизнь, где есть место счастью.
— Так, конечно, лучше, это точно.
Она опускает глаза.
Подходит ко мне. Я чувствую, что она хочет поцеловать меня. Притворяюсь, что не понимаю. А она умоляющим голосом спрашивает:
— Ты передашь это Моисею?
— Это можно.
В тот же вечер, зайдя к мсье Ибрагиму, я в шутку спросил:
— Итак, когда же вы меня усыновите, мсье Ибрагим?
А он ответил, тоже в шутку:
— Да хоть завтра, если хочешь, малыш Момо!
Нам пришлось выдержать сражение. Официальный мир, мир печатей, разрешений, злобных — стоит их потревожить — чиновников, никто нас и слушать не хотел. Но мсье Ибрагим не терял мужества.
— Момо, их отказ у нас уже в кармане. Осталось получить разрешение.
Моя мать благодаря уговорам социальной инспекторши в конце концов смирилась с намерением мсье Ибрагима.
— А ваша жена, мсье Ибрагим? Что если она будет против?
— Моя жена уже давно вернулась на родину. Я могу делать все, что пожелаю. Но если хочешь, летом можем навестить ее.
В тот день, когда мы наконец получили пресловутую бумагу, удостоверявшую, что отныне я сын того, кого выбрал сам, мсье Ибрагим решил, что нам необходимо купить машину, чтобы это отпраздновать.
— Момо, мы будем путешествовать. А этим летом мы вместе поедем на Босфор, я покажу тебе море, то самое, откуда я родом.
— Может, лучше полететь туда на ковре-самолете?
— Открой каталог и выбери машину.
— Хорошо, папа.
Произнося одни и те же слова, можно испытывать такие разные чувства, с ума сойти. Когда я говорил мсье Ибрагиму «папа», на сердце было радостно, я просто раздувался от счастья, будущее казалось лучезарным.
Мы направились в автосалон.
— Я хочу купить вот эту модель. Ее выбрал мой сын.
У мсье Ибрагима словарный запас был победнее моего. В любую фразу он норовил вставить «мой сын», как будто только что лично изобрел отцовство.
Продавец начал расписывать нам характеристики автомобиля.
— Не надо мне нахваливать товар. Говорю вам: я хочу его купить.
— У вас есть водительские права, мсье?
— Разумеется.
Тут мсье Ибрагим достал из своего кожаного бумажника документ, выданный, самое позднее, во времена первых фараонов. Продавец с ужасом взирал на этот папирус, во-первых, потому, что буквы почти стерлись, во-вторых, потому, что он был написан на незнакомом ему языке.
— Это водительское удостоверение?…
— А что, не видно?
— Хорошо. Мы предлагаем вам оплату в рассрочку. Например, в течение трех лет. Вы должны будете…
— Когда я вам говорю, что хочу купить машину, значит, я могу ее купить. Я плачу наличными.
Мсье Ибрагим был явно задет. Решительно, продавец совершал один ляп за другим.
— Тогда выпишите чек на…
— Да хватит же! Говорю вам, я плачу наличными. Деньгами. Настоящими деньгами. — И он бухнул на стол пачки денег — толстые пачки потрепанных банкнот, завернутые в полиэтиленовый пакет.
Продавец задыхался.
— Но… но… никто не платит наличными… — это… это невозможно.
— Это что, не деньги? Я же принял их в свою кассу, почему бы и вам их не взять? Момо, как тебе кажется, это серьезная фирма?
— Хорошо. Сделаем так. Мы предоставим ее в ваше распоряжение через две недели.
— Две недели? Да это невозможно: мало ли, вдруг я через две недели помру!
Машину доставили через два дня прямо к бакалейной лавочке… Да, мсье Ибрагим был силен.
Сев в машину, он стал осторожно дотрагиваться до всех рычагов длинными тонкими пальцами; затем отер пот со лба, лицо у него аж позеленело.
— Я не помню, Момо.
— Но вы же вроде учились?
— Да, давным-давно, с моим другом Абдуллой. Но…
— Но?
— Но машины были совсем другие. Мсье Ибрагиму было явно не по себе.
— Скажите, мсье Ибрагим, машины, которые вы учились водить, их что, тянули лошади?
— Нет, малыш Момо, то были ослы. Ослы.
— А ваше водительское удостоверение? Что это было?
— Мм… старое письмо моего друга Абдуллы, который писал мне о том, как собрали урожай.
— Похоже, мы вляпались!
— Ты сам это сказал, Момо.
— А ваш Коран — нет ли там, как всегда, какой-нибудь подсказки, которая натолкнула бы нас на решение?
— Да ты что, Момо! Коран — это же не учебник по механике! Это полезно для духовных вещей, а не для груды металлолома. К тому же в Коране все путешествуют на верблюдах!
— Не нервничайте, мсье Ибрагим.
В конце концов мсье Ибрагим решил, что мы вместе будем брать уроки вождения. Поскольку мне по возрасту это еще не полагалось, официально водить учился он, а я сидел на заднем сиденье, стараясь не упустить ни слова из того, что говорил инструктор. По окончании урока мы выводили свою машину, и я садился за руль. Чтобы избежать оживленного движения, мы катались по ночному Парижу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11