— Не замечали ли вы, что, когда едешь в дождливый день в омнибусе, у четырех пассажиров из пяти всегда оказываются огромные зонты без ручки или без медного наконечника внизу?
— Да знаете, сэр, — отвечал Сплин, и тут услышал, что часы на улице бьют двенадцать, — я об этом как-то не задумывался. Но сейчас, когда вы это сказали… Эй, эй! — закричал наш незадачливый герой, заметив, что омнибус пронесся мимо Друри-лейн, где ему нужно было слезать. — Где кондуктор?
— Он, кажется, на козлах, сэр, — сказал уже упомянутый выше адвокатский клерк в розовой рубашке, напоминавшей белую страницу, разлинованную красными чернилами.
— Что же он меня не ссадил, — слабым голосом произнес Сплин, утомленный пережитыми волнениями.
— Давно пора, чтобы этих кондукторов кто-нибудь осадил, — ввернул клерк и засмеялся собственной шутке.
— Эй, эй! — снова крикнул Сплин.
— Эй, эй! — подхватили пассажиры. Омнибус проехал церковь св. Джайлза.
— Стой! — сказал кондуктор. — Вот грех-то какой, ну просто из головы вон, джентльмена-то надо было высадить у Дури-лейн!.. Пожалуйте, сэр, прошу побыстрее, — добавил он, открывая дверь и помогая Сплину встать, да так спокойно, будто ничего не случилось.
Тут мрачное отчаяние Сплина уступило место гневу.
— Друри-лейн! — выдохнул он, как ребенок, которого в первый раз посадили в холодную ванну.
— Дури-лейн, сэр?.. так точно, сэр. Третий поворот направо, сэр.
Сплин окончательно вышел из себя. Он стиснул в руке зонт и уже готов был удалиться, твердо решив не платить за проезд. Но кондуктор, как ни странно, держался на этот счет другого мнения, и одному богу известно, чем кончилась бы их перепалка, если бы ее весьма искусно и убедительно не пресек кучер.
— Эй, — заговорил сей почтенный муж, встав на козлах и опираясь рукой о крышу омнибуса. — Эй, Том! Скажи джентльмену, если, мол, он чем недоволен, мы так и быть довезем его до Эджвер-роуд задаром, а на обратном пути ссадим у Дури-лейн. Уж на это-то он должен согласиться.
Против такого довода возразить было нечего; Сплин заплатил причитавшиеся с него шесть пенсов и через четверть часа уже поднимался по лестнице дома № 14 на Грейт-Рассел-стрит.
По всему было видно, что приготовления к вечернему приему «нескольких близких друзей» идут полным ходом. В сенях на откидном столе выстроились две дюжины только что доставленных новых стаканов и четыре дюжины рюмок, еще не отмытых от пыли и соломы. На лестнице пахло мускатным орехом, портвейном и миндалем; половик, закрывавший лестничную дорожку, был убран; а статуя Венеры на первой площадке словно конфузилась, что ей дали в правую руку стеариновую свечу, эффектно озарявшую закопченные покровы прекрасной богини любви. Служанка (уже окончательно затормошенная) ввела Сплина в очень мило обставленную парадную гостиную, где на столах и столиках было разбросано в живописном беспорядке множество корзиночек, бумажных салфеточек, фарфоровых фигурок, розовых с золотом альбомов и книжечек в переплетах всех цветов радуги.
— Добро пожаловать, дядюшка! — встретил его мистер Киттербелл. — Как поживаете? Разрешите мне… Джемайма, душенька… мой дядя. Вы, кажется, уже встречались с Джемаймой, сэр?
— Имел удовольствие, — отвечал Долгий Сплин таким тоном и с таким видом, что позволительно было усомниться, испытал ли он это чувство хоть раз в жизни.
— Любой друг Чарльза, — сказала миссис Киттербелл с томной улыбкой и легким покашливанием, — любой друг Чарльза… кхе… и тем более родственник…
— Я так и знал, что ты это скажешь, милочка, — произнес Киттербелл, ласково глядевший на жену, хоть и казалось, что он рассматривает дома на той стороне улицы. — Да благословит тебя бог! — И он с умильной улыбкой сжал ей руку, от чего у дядюшки Сплина немедленно взыграла желчь.
— Джейн, попросите няню принести сюда малютку, — обратилась миссис Киттербелл к служанке. Миссис Киттербелл была высокая, тощая молодая женщина с очень светлыми волосами и необычайно белым лицом, — одна из тех молодых женщин, которые, неизвестно почему, всегда вызывают представление о холодной телятине. Служанка исчезла, и вскоре появилась няня с крошечным свертком на руках, поверх которого накинута была длинная голубая пелерина, отороченная белым мехом. Это и был малютка.
— Ну вот, дядя, — сказал мистер Киттербелл, с победным видом приподнимая капюшон, закрывавший младенцу лицо, — на кого он, по-вашему, похож?
— Да, на кого?.. Хи-хи-хи, — сказала и миссис Киттербелл, взяв мужа под руку и устремив на Сплина взгляд, выражавший всю меру любопытства, на какую она была способна.
— Боже мой, какой он маленький! — воскликнул добряк-дядюшка, в притворном изумлении отшатываясь от младенца. — Он просто неестественно маленький.
— Разве? — тревожно вопросил бедняжка Киттербелл. — По сравнению с тем, что было, сейчас он просто великан, не правда ли, няня?
— Он у нас ангельчик, — сказала няня, нежно прижимая к себе ребенка и увиливая от прямого ответа, не потому, что совесть мешала ей опровергнуть мнение хозяина, а из благоразумного опасения, как бы не упустить полкроны, которые Сплин мог дать ей на чай.
— Так на кого же он похож? — снова спросил Киттербелл.
Сплин глядел на розовый комочек и думал только о том, как бы побольнее уязвить молодых родителей.
— Право, не могу сказать, на кого он похож, — отвечал он, отлично зная, какого от него ждут ответа.
— Вам не кажется, что он похож на меня? — спросил племянник и хитро подмигнул.
— О нет, ни в коем случае, — ответствовал Сплин веско и многозначительно. — Ни в коем случае. Только не на тебя.
— Значит, на Джемайму?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83