Однажды вечером, когда мистер и миссис Бадден любовались своим отпрыском и, перебирая его многочисленные достоинства, обсуждали, какое дать ему образование и не следует ли предпочесть образование классическое, миссис Бадден принялась усердно доказывать своему супругу необходимость завязать дружбу с мистером Минсом ради их единственного чада, и Бадден в конце концов решил, что если он и его двоюродный брат не станут вскорости ближайшими друзьями, то уж никак не по его вине.
— Я сломаю лед, дорогая, — заявил он, размешивая сахар в стакане бренди с водой, и искоса поглядел на супругу, желая убедиться, произвела ли его решимость должное впечатление. — В это же воскресенье я позову Минса обедать!
— Тогда будь добр, Бадден, напиши ему сейчас же, — последовал ответ миссис Бадден. — Только бы залучить его к себе, а там — как знать, может он привяжется к нашему Александеру и оставит ему свое состояние? Алек, душенька, сними ноги с ручки кресла!
— Вполне вероятно, — задумчиво произнес мистер Бадден. — Вполне вероятно, дорогая.
На другое утро, когда мистер Минс сидел за завтраком, поочередно откусывая кусочек поджаренного хлеба и устремляя взгляд на столбцы утренней газеты, которую он имел обыкновение прочитывать от названия до подписи издателя, вдруг послышался громкий стук в парадную дверь. Вскоре затем вошел слуга и вручил Минсу крохотных размеров визитную карточку, на которой огромными буквами было напечатано: «М-р Октавиус Бадден, вилла „Амелия“ (Амелией звали супругу Баддена), Поплар-Уок, Стэмфорд-Хилл».
— Бадден! — воскликнул Минс. — Принесла же нелегкая этого неотесанного болвана!.. Скажите, что я сплю… что меня нет дома, что я ушел и никогда не вернусь!.. Скажите, что хотите, только не впускайте его!
— Прошу прощенья, сэр, но джентльмен уже идет сюда, — ответил слуга, и в подтверждение его слов на лестнице раздался ужасающий скрип сапог, сопровождаемый каким-то дробным стуком, но что это за стук — мистер Минс не мог бы угадать даже под страхом смерти.
— Гм… ну, ведите его сюда, — вымолвил несчастный холостяк.
Слуга вышел, и тотчас же появился Октавиус, а впереди него шел огромный белый пес с курчавой шерстью, розовыми глазами, большими ушами и без всякого намека на хвост. Происхождение дробного стука на лестнице сразу же стало ясным. При виде собаки потрясенный мистер Огастес Минс слегка пошатнулся.
— Дорогой дружище, как поживаете? — закричал Бадден, входя в комнату.
Бадден обладал громовым голосом и всегда повторял одно и то же по нескольку раз.
— «Как поживаете, душа моя?
— Здравствуйте, мистер Бадден… садитесь, пожалуйста, — пролепетал растерявшийся Минс, стараясь быть учтивым.
— Благодарю! Благодарю! Как поживаете, а?
— Очень хорошо, спасибо, — произнес Минс, бросив яростный взгляд на пса, который, став на задние лапы и положив передние на стол, стащил с тарелки ломоть хлеба и, прежде чем проглотить, бросил его на ковер намасленной стороной вниз.
— Ах ты мошенник! — крикнул Бадден на пса. — Смотрите-ка, Минс, он вроде меня — везде чувствует себя как дома, — правда, псина? Уф, черт, до чего я взмок и проголодался! Всю дорогу от Стэмфорд-Хилла шел пешком.
— Вы. уже завтракали? — осведомился Минс.
— Нет, зачем, — я решил позавтракать с вами, так что будьте добры, дорогой дружище, позвоните и пусть тащат сюда еще одну чашку да ветчины. Видите, я не церемонюсь, мы же люди свои, — продолжал Бадден, смахивая салфеткой пыль с сапог. — Га-га-га! Ей-богу, я голоден, как волк!
Минс позвонил в колокольчик и попытался изобразить на лице улыбку.
— Ну и жарища, будь она неладна, — продолжал Октавиус, вытирая лоб. — Так как же вы поживаете, Минс? Ей-богу, вид у вас хоть куда!
— В самом деле? — проговорил Минс, силясь еще раз улыбнуться.
— Ей-богу же правда!
— Миссис Бадден и… как бишь его зовут… надеюсь, здоровы?
— Алек, мой сын, вы хотите сказать? Здоровее некуда, здоровее некуда. Но в таком месте, как наш Поплар-Уок, нельзя заболеть, даже если очень стараться. Клянусь богом, когда я первый раз увидел наш домик, нарядный, как игрушечка, с садиком, с зеленым забором, медным молотком у двери и всем прочим, я даже сперва подумал, что он слишком для меня хорош.
— Вам не кажется, что ветчину будет есть приятнее, — перебил Минс, — если резать ее иначе? — С чувством, которое невозможно описать словами, он глядел, как его гость режет, вернее кромсает ветчину, грубо нарушая все установленные на этот счет правила.
— Нет, ничего, спасибо, — отозвался Бадден. — Так лучше — скорее прожуешь. Слушайте, Минс, когда же вы соберетесь нас навестить? Вы будете в восторге от нашего домика, ручаюсь головой. Вчера мы с Амелией вспоминали вас, и она говорит… дайте-ка еще кусочек сахару; спасибо… так вот, она говорит: и что бы тебе, душенька, не сказать по-дружески мистеру Минсу… куш на место! экая подлая псина, попортила ваши занавески, Минс, га-га-га!
Минс вскочил со стула, как от удара гальваническим током.
— Пшел! Пошел вон! Кыш! — завопил бедняга Огастес, держась, однако, на почтительном расстоянии от собаки, — он только что прочел в газете о случае заболевания водобоязнью. Ценою неимоверных усилий и криков, после бесконечного тыканья палкой и зонтиком под все столы, пса, наконец, выпроводили за дверь, на лестничную площадку, где тотчас же поднял страшный вой и принялся яростно соскребать краску с отполированных нижних панелей двери, так что они стали походить на доску для игры в трик-трак.
— В деревне это не собака, а золото, — преспокойно сказал Бадден окончательно вышедшему из себя Минсу. — Просто не привыкла сидеть взаперти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83