— Четверти часа еще не прошло, сэр, — ответил конюх, которому был задан этот вопрос.— Леди и джентльмен? — задыхаясь от нетерпения, спросил мистер Уордль.— Да, сэр.— Высокий джентльмен во фраке, длинноногий, худой?— Да, сэр.— Пожилая леди, худое лицо, костлявая, да?— Да, сэр.— Ей-богу, это наша парочка, Пиквик! — воскликнул пожилой джентльмен.— Они бы раньше здесь были, — сообщил конюх, да у них постромки порвались.— Они! — заявил Уордль. — Клянусь Юпитером, они! Живо карету и четверку! Мы их догоним еще до следующей станции. Ребята, каждому по гинее! Живей! Пошевеливайтесь, молодцы!Выкрикивая такие увещания, пожилой джентльмен метался по двору, суетился и пребывал в таком возбуждении, что оно передалось и мистеру Пиквику; и, заразившись им, сей джентльмен бросился помочь запрягавшим в сложных манипуляциях со сбруей и запутался между лошадьми и колесами экипажа, твердо, веря, что этим он может существенно ускорить приготовления к дальнейшему путешествию.— Влезайте, влезайте! — кричал старик Уордль, забираясь в карету, поднимая подножку и захлопывая за собой дверцу. — Торопитесь! Скорее!И не успел мистер Пиквик сообразить, в чем дело, как почувствовал, что рывок пожилого джентльмена с одной стороны и толчок конюха — с другой вбросили его в карету с противоположной стороны, и они снова помчались.— Ну, уж теперь-то мы не стоим на одном месте! — возликовал пожилой джентльмен.Они и в самом деле не стояли на одном месте, о чем мог засвидетельствовать мистер Пиквик, ежеминутно наталкивавшийся то на твердую стенку кареты, то на своего соседа.— Держитесь! — посоветовал дородный старик, когда мистер Пиквик, нырнув, уткнулся головой в его широкую грудь.— Никогда еще не испытывал я такой встряски, — сообщил мистер Пиквик.— Не беда, — отозвался его спутник, — скоро это кончится. Держитесь крепче.Мистер Пиквик постарался устроиться поплотнее в своем углу; карета неслась еще быстрее.Они проехали таким образом около трех миль, как вдруг мистер Уордль, через каждые две-три минуты высовывавшийся из окна, повернул к мистеру Пиквику забрызганное грязью лицо и, задыхаясь от волнения, воскликнул:— Вот они!Мистер Пиквик высунул голову из своего окна. Да, впереди на небольшом расстоянии от них мчалась галопом четверка лошадей, запряженных в карету!— Вперед, вперед! — завопил пожилой джентльмен. Каждому по две гинеи, ребята! Не упустить их! Догоняйте, догоняйте!Лошади первой кареты пустились во весь опор, а лошади мистера Уордля мчались за ними бешеным галопом.— Я вижу его голову! — рассвирепев, воскликнул старик. — Черт меня возьми, я вижу его голову!— И я вижу, — подтвердил мистер Пиквик, — это он!Мистер Пиквик не ошибся. В окне кареты ясно видна была физиономия мистера Джингля, сплошь покрытая летевшей с колес грязью; а рука его, которой он неистово размахивал, обращаясь к форейторам, призывала их напрячь все силы.Возбуждение дошло до предела. Поля, деревья, изгороди проносились мимо, словно подхваченные вихрем, с такою быстротой летели лошади. Они почти поравнялись с первой каретой. Даже стук колес не мог заглушить голос Джингля, понукавшего форейторов. Старый мистер Уордль бесился от ярости и нетерпения. Он десятки раз выкрикивал «мошенник» и «негодяй», сжимал кулаки и выразительно грозил ими объекту своего негодования, по мистер Джингль отвечал только презрительной улыбкой, а на угрозы отозвался ликующим возгласом, когда его лошади, в ответ на усиленное вмешательство хлыста и шпор, развили еще большую скорость и опередили преследователей.Мистер Пиквик только что втянул голову в карету, а мистер Уордль, устав кричать, последовал его примеру, как вдруг страшный толчок швырнул обоих к передней стенке экипажа. Сотрясение… громкий треск… Колесо отлетело, и карета опрокинулась.После нескольких секунд смятения и растерянности, когда лошади рвались вперед, сыпались стекла и больше ничего нельзя было разобрать, мистер Пиквик почувствовал, что его энергически вытаскивают из разбитой кареты; и как только он встал на ноги и сбросил с головы завернувшиеся полы пальто, которые препятствовали пользоваться очками, ему открылись во всей полноте размеры постигшего их несчастья.Старый мистер Уордль без шляпы, в изорванном костюме стоял около него, а у их ног валялись обломки кареты. Форейторы успели перерезать постромки и стояли теперь возле своих лошадей, облеплепные грязью и взлохмаченные от бешеной езды. Впереди, ярдах в ста, виднелась другая карета — она остановилась, когда раздался треск. Форейторы, ухмыляясь во весь рот, взирали на противников со своих седел, а мистер Джингль с явным удовольствием созерцал картину крушения из окна кареты. Загорался день, и в серых лучах рассвета можно было разглядеть все подробности.— Эй, вы! — крикнул бесстыжий Джингль. — Никто не пострадал? — пожилые джентльмены — немалый вес — опасное предприятие — весьма!— Негодяй! — заревел Уордль.— Ха-ха! — ответил Джингль; затем, многозначительно подмигивая и указывая большим пальцем внутрь кареты, добавил: — Послушайте — она прекрасно себя чувствует — шлет поклон — просит, чтобы вы себя не утруждали — поцелуйте Таппи — не хотите ля влезть на запятки? — Вперед, ребята!Форейторы выпрямились в седлах, и карста загрохотала; мистер Джингль, высунувшись из окна, насмешливо махал белым носовым платочком.Приключение не могло смутить спокойный и уравновешенный дух мистера Пиквика — даже опрокинувшаяся карета. Однако подлость человека, который сначала взял деньги у верного его ученика, а затем позволил себе сократить его фамилию в «Таппи», переполнила чашу терпения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48