– Ты когда-нибудь слышала более прелестный голос, душечка? – осведомился мистер Дженнингс Родольф у миссис Дженнингс Родольф.– Ах, нет, никогда, любовь моя! – ответила миссис Дженнингс Родольф.– Не кажется ли тебе, душечка, что после легкой обработки голоса мисс Мартин сравнилась бы с синьорой Марра Бони? – спросил мистер Дженнингс Родольф.– Именно, именно это и пришло мне в голову, любовь моя, – ответила миссис Дженнингс Родольф.Общество продолжало веселиться, мистер Дженнингс Родольф сыграл на трости две мелодии, затем удалился за дверь гостиной и исполнил свой коронный номер подражание известным актерам, режущим инструментам и некоторым животным; мисс Мартин со все возрастающим успехом исполнила еще несколько романсов, и даже чудный старичок выступил с пением. Его песня, собственно говоря, состояла из семи куплетов, но так как он помнил только первый, то и пропел его семь раз подряд к своему большому удовольствию. Затем все пропели национальный гимн с чисто национальной независимостью – кто во что горазд, не обращая внимания на остальных, – и, наконец, гости разошлись, уверяя, что это был самый приятный вечер в их жизни, а мисс Мартин прониклась твердой решимостью последовать совету мистера Дженнингса Родольфа и как можно скорее совершить свой «выход» на сцену.Однако хотя «выходить» на театральные или оперные подмостки, или в свет, или в шутники очень приятно для лица, которого это непосредственно касается, если только ему или ей удастся «выйти» с блеском, и удержаться, а не уйти снова в безвестность, – добиться как того, так и другого, к сожалению, чрезвычайно трудно, причем одинаково трудно, во-первых, появиться и, во-вторых, раз появившись, удержаться, в чем очень скоро пришлось убедиться мисс Амелии Мартин. Сколь это ни странно (ведь речь идет о женщинах!), но главной слабостью мисс Амелии Мартин было тщеславие, а отличительной чертой миссис Дженнингс Родольф – любовь к нарядам. Из комнаты на третьем этаже дома N 47 по Драммонд-стрит (угол Джордж-стрит, близ Юстон-сквера) доносились заунывные вопли: это упражнялась мисс Мартин. Спокойное достоинство оркестра «Белого Акведука» в начале сезона нарушил приглушенный ропот. Он был вызван появлением миссис Дженнингс Родольф в блестящем туалете. Мисс Мартин прилежно училась, следствием чего были завывания; миссис Дженнингс Родольф иногда безвозмездно давала уроки, результатом чего были туалеты.Проходили недели; сезон в «Белом Акведуке» начался, продолжался и уже перевалил за половину; кройка и шитье были запущены, и доходы портнихи-модистки незаметно сходили на нет. Приближался вечер бенефиса. Мистер Дженнинги Родольф покорился настойчивым мольбам мисс Амелии Мартин и сам представил ее комику-бенефицианту. Комик сиял улыбками и рассыпался в любезностях: он сочинил дуэт специально для этого случая и будет счастлив петь его с мисс Мартин. Настал долгожданный вечер. Публики собралось множество – девяносто семь шестипенсовых порций джина с водой, тридцать две рюмки бренди с водой, двадцать пять бутылок эля и сорок один глинтвейн; подручный драпировщика с супругой и избранным кружком знакомых занимал боковой столик вблизи оркестра. Концерт начался. Песня – чувствительная: исполняет белокурый молодой джентльмен в голубом фраке со сверкающими металлическими пуговицами. (Аплодисменты.) Еще песня – игривая: исполняет другой джентльмен в другом голубом фраке с еще более сверкающими металлическими пуговицами. (Громкие аплодисменты.) Дуэт – исполняют мистер и миссис Дженпингс Родольф – «Удались, злодей кровавый». (Бурные аплодисменты.) Соло – мисс Джулия Монтегю (единственный раз в сезоне) – «Я – монах». (Овации.) Первое исполнение комического дуэта «Вот и хорошо» мистер Г. Тэплин (комик) и мисс Мартин.– Бра-ва! Бра-ва! – закричали подручный драпировщика и его компания, когда комик грациозно ввел в залу мисс Мартин.– Валяй, Гарри! – завопили друзья комика.«Тук-тук-тук», – постучала по пюпитру палочка дирижера.Загремело вступление, и затем раздалось слабое чревовещательное чириканье, исходившее, казалось, из самых глубин организма мисс Амелии Мартин.– Пойте! – рявкнул каткой-то джентльмен в белом пальто.– Не трусь, наддай, старушенция! – подбодрил другой.– С-с-с-с, – разразились все двадцать пять бутылок эля.– Тише, тише! – запротестовали подручный драпировщика и его компания.– С-с-с-с, – продолжали бутылки эля, к которым присоединился весь джин и большая часть бренди.– Вышвырните этих гусей! – в негодовании закричали подручный драпировщика и его компания.– Пойте, – прошептал мистер Дженнингс Родольф.– Я пою, – возразила мисс Амелия Мартин.– Громче! – сказала миссис Дженнингс Родольф.– Не могу, – ответила мисс Амелия Мартин.– Вон! Вон! Вон! – завопила публика.– Брава-а-а! – закричали подручный драпировщика и его компания. Но делать было нечего – мисс Амелия Мартин покинула эстраду с гораздо меньшими церемониями, чем на ней появилась, и, поскольку пение у нее не вышло, она так никуда и не «вышла». Хорошее настроение возвратилось к публике лишь после того, как мистер Дженнингс Родольф в течение получаса подражал различным четвероногим, стараясь перекричать шум, пока не посинел от натуги, но к мисс Амелии Мартин и по сей день не возвратились ни хорошее настроение, ни платья, преподнесенные ею миссис Дженнингс Родольф, ни голос, которым – как когда-то поклялся своей профессиональной репутацией мистер Дженнингс Родольф она обладала. Глава IXШкола танцев Свет еще не видывал школы танцев, которая бы пользовалась в своей округе таким успехом, каким пользуется школа синьора Билльсметти, из Королевского театра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24