Потом, когда Оля подросла и бегала уже по двору, они удивлённо спрашивали:
– Это та самая, что спала в корзинке?
Да, растут дети! Недавно Лида и Таня удивили меня. Когда над территорией нашей страны был сбит американский разведывательный самолёт и это в какой-то мере накалило международную атмосферу, девочки вошли ко мне в кухню и торжественно заявили:
– Знай, мама. В первый же день объявления войны мы добровольно уходим на фронт…
И когда я попыталась что-то сказать, может быть, возразить, Лида протестующе подняла руку:
– Мама, это уже решено! Все!
– Да, мамочка. И ты будь готова к этому…
«Готова»! Да разве может мать быть готовой к тому, чтобы её ребёнок, которого она в муках родила, вскормила грудью, над которым провела столько бессонных ночей и которому отдала столько душевных сил, ушёл и… не вернулся? Никогда!
Но если ты боишься потерять ребёнка, думаю я, почему же ты с пелёнок внушаешь ему первую заповедь гражданина – отдать свою жизнь за Родину, если это понадобится? Почему подсовываешь ему «Молодую гвардию», «Повесть о настоящем человеке»? Радуешься тому, что он свято чтит память о Лизе Чайкиной, Николае Гастелло, Зое Космодемьянской?
Ведь ты благодарна школе, пионерской организации, комсомолу за то, что они помогают тебе воспитывать в детях жажду подвига?
Так вот, будь счастлива, если на войне, в годину тяжких испытаний они поведут себя так же, как их любимые герои.
ИСПЫТАНИЯ
Уходил служивый на войну,
Оставлял красивую жену,
Да троих ребят, да сто забот.
Елизавета Стюарт («Песня о женщине»)

Сегодня День Победы. И радостно, и тревожно на душе. Звучит музыка. Победные марши несутся из всех репродукторов. Толпы оживлённых людей устремляются на площадь, где вот-вот начнётся салют. Иван Николаевич и дети тоже ушли туда, а я решила остаться дома и побыть одна. Мне почему-то грустно, все последние дни не выходят из головы слова девочек, объявивших о своём решении.
«Только бы войны не было!» – думаю я. Это самое большое желание всех матерей земного шара. Это и моё желание. Пусть никогда не прольются слезы матери, оплакивающей сына. Пусть не будет вдов и сирот. Пусть в глазах женщин всегда будет счастье, а не тоска одиночества.
Нет, никогда не забыть о тех ужасах, что принесла человечеству вторая мировая война! И люди никогда не перестанут благословлять тот день, когда она кончилась. Это был солнечный яркий день 9 Мая 1945 года – День Победы. Наконец-то на земле наступил мир! Люди бросались друг другу в объятия, целовались, слезы счастья струились по их лицам.
Да, многое было пережито! С уходом мужа на фронт вся ответственность за детей легла на меня. Отныне я одна должна была заботиться о том, чтобы они были сыты, одеты, обуты, хорошо учились и вели себя как надо.
Было трудно. И хотя наша семья ничем не выделялась тогда из сотен тысяч других семей, на долю которых выпали немалые испытания, мне, как матери пяти детей, всё-таки было труднее.
Чтобы немного подработать к пайку, я поехала в колхоз на уборочную, а когда через две недели вернулась домой совершенно больная, Валя встретил меня словами:
– Ещё три дня пройдёт, и мы хлеб получим… Оказывается, в тот день, как я уехала из дому, ребята потеряли хлебные карточки. К счастью, они успели получить по ним хлеб за несколько дней вперёд и поддерживали этим запасом хлеба малышей, сами же к нему не притрагивались.
Сообщение о потере карточек буквально сразило меня. Но ещё ужаснее показалось мне то, что за целый месяц от мужа не было ни одного письма. Что с ним? Жив ли он? Может быть, тяжело ранен?
Еле поднялась я в квартиру на второй этаж, добрела до постели, рухнула на неё и залилась слезами. Обступив кровать, ребята смотрели на меня, готовые сами заплакать. Им странно было видеть мои слёзы. Ведь даже когда Иван Николаевич уходил на фронт, я старалась сохранять при них бодрость и присутствие духа. Мне не хотелось, чтобы с уходом отца из дому дети почувствовали себя беспомощными.
А главное – дети должны были гордиться отцом, который шёл защищать Родину, и не сомневаться в том, что он вернётся…
– Ну, мама, перестань, – сама чуть не плача сказала Таня и, присев на кровать, обняла меня за плечи.
– Прожили неделю без карточек и ещё проживём! – буркнул Юра. – Генка даст удочку – рыбы наловлю…
Неуклюжие попытки ребят утешить, меня пристыдили. Я встала, вытерла слезы и принялась за дела, которых в доме скопилось порядочно.
В ту страшную зиму тысяча девятьсот сорок второго года Валя заболел скарлатиной. Его увезли в инфекционное отделение.
Можно себе представить, что пережила я, когда няня, принимая от меня передачу, сказала:
– Плох он у тебя, девка! Гляди, не выживет… Я стала просить, умолять женщину пустить меня к сыну. Видно, это была добрая старуха, если она, вопреки больничным правилам, пустила меня к Вале.
Я вошла в палату. Тусклая лампочка висела высоко, под самым потолком. Дети уже спали. И Валя лежал с закрытыми глазами. Меня поразила бледность его лица, почти не отличавшегося от подушки.
– Валя, – чуть слышно сказала я.
Он открыл глаза. На мгновение лицо его порозовело, глаза засияли.
– Мама, ты никуда не уйдёшь? – прошептал он.
– Нет, Валя, я останусь с тобой…
Валя с облегчением вздохнул, снова закрыл глаза и прошептал:
– Мама! Дай мне горячую бутылку…
Только тут увидела я, что мальчик лежал под лёгким пикейным одеялом, между тем в палате было не более шести градусов тепла. Руки и ноги у Вали были совершенно ледяные. Как же должен был зябнуть ребёнок, если он всё время хранил в памяти тепло от горячей бутылки!
С этой минуты началась моя борьба за жизнь Вали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79