Его счастье, что в школе сумели заронить ему в душу добрые семена…
Для ребёнка ведь очень важно, каково гражданское лицо его родителей. Как они работают, участвуют в жизни коллектива, выполняют свои общественные обязанности.
Ребёнок может только догадываться об этом, потому что в большинстве случаев получается так, что весь пыл своей души родители оставляют на работе, а домой приносят только усталость, раздражение, недовольство. И отравляют детей откровениями вроде: «Своя рубашка ближе к телу», «Не подмажешь – не поедешь», «Моя хата с краю». И произносятся-то эти слова в осуждение кого-либо из сослуживцев, а ребёнок думает, что это жизненное кредо его отца и матери.
* * *
В школе объявили месячник по сбору бумажной макулатуры. Валя и Оля включились в него. И как всегда – с особенным энтузиазмом Валя. Он не любит ничего делать наполовину. И сейчас ходит по квартире, как заворожённый, с вожделением поглядывая на кипы газет, сложенных в стенном шкафу, и даже на книги.
Из опасения, как бы он в пылу соревнования не «уволок» чего-нибудь дельного, пришлось нам с Иваном Николаевичем пересмотреть свои архивы и отобрать всё, что годами лежало и пылилось на полках стеллажей.
Валя набивает бумагами полный мешок, довольнёхонький взваливает его себе на спину и уходит в школу. Чтобы не обделить Олю, я не без некоторого колебания разрешаю ей взять старые подшивки газет и школьные тетради Лиды и Тани. А Иван Николаевич добавляет к этому несколько учебников, устаревших и давно заменённых новыми.
В прошлом учебном году, когда был объявлен месячник по сбору металлолома, нам пришлось расстаться с бабушкиным самоваром и медной ступкой. Валя тогда все ходил по комнатам и мысленно взвешивал, что ни попадалось на глаза. Застав его однажды за тем, как он покачивал на ладони письменный прибор отца, я поняла, что он не далёк от того, чтобы и этот чугунный прибор Каслинского литья стащить в металлолом.
Вот тогда-то я и разрешила ему сдать бабушкин самовар, который, кстати сказать, уже несколько лет стоял без употребления. Оля сдала тогда ступку.
В тот месяц то и дело можно было увидеть на улице ребят с металлоломом. То они тащили рельс (и где только они его взяли?!), то ржавую сетку от кровати, то волокли погнутую проволоку, несли прохудившиеся кастрюли, ведра, чайники. Иной раз все это с грохотом падало и рассыпалось под ногами прохожих. Ребятам помогали собирать, улыбались и говорили одобрительно: «Молодцы, ребята!»
Обрадованные похвалой, «молодцы» с ещё большим рвением тащили свой груз дальше. Ведь они знали, что, чем больше они соберут лома, тем больше в стране будет самолётов, паровозов, машин.
При встрече друг с другом они прежде всего осведомлялись:
– Вы сколько килограммов сдали?
– А вы?
Если Юра ещё какой-нибудь год-два тому назад тоже собирал и лом, и бумагу, то в этом году он уже ничего не собирает. Правда, он в курсе дел малышей и, выслушав отчёт Вали о том, сколько им сдано бумаги, одобрительно, и может быть чуть снисходительно, говорит:
– Давай, жми, жми, Валька!
Что-то мне не нравится в этом тоне. Я вызываю Юру в кухню и говорю ему:
– Вместо того чтобы ещё больше воодушевить ребят, ты над ними подсмеиваешься…
– Мама! Да что ты! – искренне удивляется Юра. – Я и не думал даже…
– Не думал, а вот в твоём тоне это проскользнуло… Надо осторожнее быть с малышами… Ты сам видишь, с каким энтузиазмом они взялись за дело…
Спустя несколько минут я слышу, как Юра говорит в столовой:
– Да, большой государственной важности это дело – сбор макулатуры. А какую это экономию даёт стране! Ведь только на одни школьные тетради идёт древесины…
Юра производит какие-то подсчёты, и у него получаются астрономические цифры. Юра сам несколько озадачен ими, а малыши потрясены. Ведь если верить этим цифрам, то на земле скоро не останется ни одного дерева…
– Вот это да! – восклицает Валя. – Лелька! Завтра же пойдём за полотно, там, возле складов, бумаг всяких валяется видимо-невидимо…
В Юриной группе ещё в прошлом году была создана бригада, которая по вечерам патрулирует на улицах, следя за поведением школьников.
Юра – один из самых активных участников этой бригады. В основном это мальчишки десяти-двенадцати лет, любители прокатиться на подножке трамвая.
После случая с Валей Юра особенно нетерпим к ним:
– Знаешь, мама, просто видеть не могу, как они висят на подножках… Так бы и наподдал хорошенько!
– Что же вы делаете с ними?
– Отводим в милицию, в детскую комнату… А потом родителей вызываем! Недавно наша бригада благодарность получила. Горисполком обещает школе денежную премию…
Валя тоже горит желанием «патрулировать» и даже сшил себе красную повязку, но в бригаду берут только комсомольцев, а Валя ещё не член ВЛКСМ, хотя быть им – его заветное желание. Он изучил уже Устав и ждёт не дождётся того дня, когда получит анкету.
Однажды он прибежал из школы сияющий, счастливый.
– Мама! Угадай, что случилось? Хорошее, хорошее!
– «Пятёрку» получил?
– Нет! Лучше! В сто раз лучше! Пионервожатая сказала, что меня можно уже «передать в комсомол»…
Юра, который любит подтрунить, причём часто в самые неподходящие моменты, спрашивает Валю:.
– А как ты ответишь на вопрос: «Почему вступаешь в комсомол?»?
– Ну, чтобы быть полезным, как все…
– Голова! Ты должен сказать: «Хочу быть в первых рядах строителей коммунизма!» Запомнил?! Иначе ответишь – тебя не примут!
Слушая разговор ребят, я думаю о том, как часто слова, которые должны звучать клятвой, произносятся заученно, становятся шаблоном. Кто виноват в этом? Пожалуй, повинен в этом больше всего канцелярский стиль работы, устанавливающийся иногда в молодёжной организации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79