» А разве труд её в семье не общественно полезен? Миллионная армия мужчин идёт утром на работу бодрая, выспавшаяся, хорошо отдохнувшая. И все это стараниями женщин! А пришёл бы муж на работу голодный, в грязной рубашке, издёрганный, усталый оттого, что всю ночь напролёт проходил с больным ребёнком на руках. Много ли пользы принёс он на работе?
Иван Николаевич остановился у окна, постоял, посмотрел в него и, обернувшись ко мне, продолжал:
– А воспитание детей? Разве это не общественно полезный труд. Вот нас всех тревожит детская безнадзор ность, а порой даже и преступность. Но не тут ли собака зарыта? Призывая женщину заняться общественно полезным трудом, уводя её из дому, не делаем ли мы ошибки, не отрываем ли мы женщину от её прямых обязанностей?
Я понимала, что всё, о чём говорил муж, имело прямое отношение ко мне. Ивана Николаевича мучили угрызения совести, что я, закончив университет, так и осталась «домашней хозяйкой». И, развивая передо мною свою мысль о роли женщины в семье, не хотел ли он убедить меня (а может быть, и себя?), что я не сделала ошибки, вся отдавшись семье.
– Я знаю, Маша, что ты иногда тяготишься этим своим положением… Подожди, не перебивай, дай мне сказать. Я понимаю, что тебе, окончившей вуз, нелегко. С твоей энергией, с твоими знаниями ты могла бы достичь большего… Но что бы я и дети без тебя делали, Маша?
Иван Николаевич развёл руками, и столько беспомощности было в этом его жесте, что я рассмеялась.
– Нет, я совершенно серьёзно говорю, что бы мы без тебя делали?! И я бесконечно благодарен тебе, Маша, что ты все взяла на себя и дала мне возможность спокойно работать…
Иван Николаевич бросил взгляд на свой стол, заваленый энтомологическими коробками, разумея под этим «работать» – заниматься наукой.
Иван Николаевич был не совсем прав, считая, что меня тяготит моё положение только жены и матери. Правда, иногда бывает грустно, как подумаешь о том, какие замечательные дела творят женщины всюду: и в сельском хозяйстве, и в промышленности, и в науке. Мои подруги: одна – кандидат медицинских наук, другая – профессор – пишут научные статьи, много ездят по стране, участвуют в международных симпозиумах, а я, когда приходится заполнять какую-нибудь анкету, в графе «занятие» скромно вывожу «домашняя хозяйка». Грустно ещё и потому, что в это понятие «домашняя хозяйка» вкладывается какой-то обидный смысл. Я не знаю женщины, которая с гордостью сказала бы о себе: «Я домашняя хозяйка!» Наоборот, произносятся эти слова скороговоркой и даже виновато.
Но так ли уж виноваты мы? Ведь в подавляющем большинстве мы не только домашние хозяйки, но мы ещё и матери, и нам вверено неизмеримо более ценное, чем хозяйство, нам вверены детские души, воспитание человека. Большое удовлетворение получила я, прочитав у Герцена фразу:
«Ребёнок, не выводя женщины из дому, превращает её в гражданское лицо».
Как знать, не зависит ли ход мировой истории и от нас – многомиллионной армии матерей? Дети – творцы будущего. Но первые-то семена добра и зла закладываем в их души мы – матери.
На семейном совете решено было отпраздновать знаменательное событие в моей жизни. В ближайшее же воскресенье у нас собрались друзья, знакомые. Было много сказано тёплых слов по моему адресу, но особенно меня тронула Лида. Она сказала:
– Когда подруги говорят мне: «Какая у вас хорошая, дружная семья!» – я думаю о тебе, мамочка. Это твоя заслуга. Это ты своим ровным, справедливым отношением, своей любовью сплотила нас. Милая наша, бодрая, жизнерадостная, мамочка! Большое тебе спасибо за то, что все свои силы, здоровье отдаёшь нам, стараясь нас сделать честными, трудолюбивыми!
Лида подошла и крепко поцеловала меня. Вслед за Лидой с поцелуями ко мне потянулись и остальные дети. Юра подошёл последним. Скрывая своё смущение перед гостями, он сказал:
– Ну что, мама, давай почеломкаемся…
Весь вечер любовалась я красивой хрустальной вазой, которую мне подарили Иван Николаевич и дети. Вазу эту я давно облюбовала в ювелирном магазине, но всё не решалась её купить, жалея денег.
Впрочем, в буфете у меня стоял ещё один дорогой подарок. Его сделал Валя. Утром я послала его за хлебом, а он принёс хрустальную рюмку…
– Это, мама, тебе! – сказал он.
– Зачем мне рюмка?!
– Ну, мама, в такой день должен же был я что-нибудь, тебе подарить! А она такая красивая! Ты только посмотри, как она переливается…
Валя покрутил перед моими глазами рюмкой. Она и в самом деле была хороша. Я поставила её в буфет, приобщив к прежним подаркам Вали.
Валя вообще любит делать мне подарки, и притом самые неожиданные. Прошлым летом он привёз мне с Чёрного моря глиняный кувшин с отбитым верхом. Оттого, что кувшин несколько лет пролежал на дне моря, он оброс ракушками, и Валя всерьёз утверждал, что этот кувшин не что иное, как греческая амфора… Мы с Иваном Николаевичем не стали спорить, но каждый раз невольно улыбаемся при взгляде на «греческую амфору» – обыкновенный глечик, который на Украине хозяйки опрокидывают на частокол.
Валя очень любит меня и бережно относится ко мне. Когда я беру его с собой на рынок, он всячески старается облегчить мою ношу и что потяжелее взваливает на себя. Я, конечно, протестую. Вот идём мы с ним по улице, препираемся и отнимаем друг у друга рюкзак с картошкой.
– Валя! Дай я понесу сама! Тебе тяжело…
– Да что ты, мама! Смотри, я какой сильный! Двадцать таких мешков могу унести!
И предупреждает:
– Смотри, не упади, мама! Тут яма…
Видя в моих руках веник, он говорит укоризненно Оле:
– И-и-их! Сидишь, книжечку почитываешь! А мама пол метёт! – И отнимает у меня веник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79