Вообще об этих событиях печать открыто не высказывалась, но по всему видно было, что ее симпатии на стороне Хельсинки. Она чаще отмечала советские потери и медленное продвижение советских войск. «Значит, – делал вывод советский полпред, – с нашим методом разрешения советско-финляндских дел они не согласны». Следя за событиями в Финляндии, литовская буржуазия «не может не настораживаться с точки зрения своей собственной судьбы в том случае, если она совершит ложный шаг в отношении СССР». Затем полпред формулирует следующий примечательный вывод: «Это необходимость скорейшего прекращения военных действий в Финляндии (на базе быстрого продвижения) и восстановления в ней на новых началах нормальной жизни. Тогда отпадет всякая основа к различным рассуждениям и кривотолкам, появившимся в последние дни в Литве, по поводу нашей внешней политики. (Вероятно, в Эстонии и Латвии наблюдается то же самое)»[ Полпреды сообщают… С. 188.

].Как докладывал советский полпред И. С. Зотов, отношение правительства Латвии к войне в Финляндии определялось прежде всего выгодными экономическими связями между обеими странами. Финляндию посещал ряд видных деятелей Латвии. Местное население обрабатывалось в духе сочувствия к Финляндии, а правительство Ульманиса – Мунтерса не скрывало своих симпатий к финнам. Некоторые высшие офицеры латвийской армии, в том числе и ее командующий генерал К. Беркис, в свое время служили в Финляндии и имеют родственные связи[ См.: Полпреды сообщают… С. 246.

].Вместе с тем вызывает сомнение восторженный доклад полпреда о том, что, мол, «широкие трудящиеся массы… с радостью приветствуют и разделяют поведение Советского Союза по отношению к белофиннам. Народное правительство Финляндии при поддержке Советского Союза воспринимается как будущий прообраз власти в Латвии… Успешно пропагандируется программа Народной Демократической Республики Финляндии. Интеллигенция все больше и больше склоняется в сторону СССР»[ Там же. С. 248.

].Активизировались силы, выступавшие против присутствия в их странах советских войск. Они энергично распространяли не только достоверные сведения, но и ложные слухи о преступлениях сталинизма против советского народа, давая тем самым понять, что это ожидает и другие народы. Те же, кто не верил этим слухам и выступал за сотрудничество с великим восточным соседом, нередко подвергались репрессиям.
2. Ультиматумы Летом 1940 г. началась вторая стадия предусмотренного в секретном протоколе к пакту Молотова – Риббентропа от 23 августа 1939 г. «территориально-политического переустройства» в Прибалтийских республиках. Внутриполитический кризис в этом регионе резко обострился. Его истоки следует искать не только в политике тогдашних режимов в этих странах. Бывали моменты, когда в общественно-политических изменениях Прибалтийских стран решающую роль играл именно советский фактор.В чем же это выражалось?Предлоги для давления на правительства суверенных государств Прибалтики советское руководство находило довольно быстро. По своему характеру некоторые из них были до примитивизма просты, а по времени во всех трех странах отличались поразительной синхронностью. Так, в советской печати с весны 1940 г. стали все чаще публиковаться статьи о неблагополучной политической ситуации в Прибалтийских республиках. Внимание акцентировалось на том, что определенные круги, в частности, в Литве всевозможными провокациями, в том числе и «похищениями» советских военнослужащих, стремятся ухудшить отношения с Советским Союзом. Что касается «исчезновения» советских военнослужащих, то советские полпреды сообщали об этом противоречивые сведения. Так, если полпред Поздняков из Литвы доносил о наличии подобных фактов, то В. К. Деревянский из Латвии отмечал, что случаи исчезновения советских военнослужащих проверкой не подтверждены[ См. там же. С. 340.

].После подобной предварительной психологической подготовки советской и мировой общественности 30 мая 1940 г. применительно к Литве было опубликовано уже официальное сообщение Наркоминдела СССР, озаглавленное «О провокационных действиях литовских властей». В нем было сказано, что некоторые лица, пользующиеся покровительством органов литовского правительства, организовали случаи исчезновения военнослужащих из советских гарнизонов. Далее были названы фамилии некоторых из них. Но от создания совместной комиссии для проверки этих случаев советская сторона отказалась.В сообщении отмечалось, что 25 мая Молотов сделал соответствующее заявление президенту Литвы А. Сметоне, в котором потребовал прекратить подобные провокации и выражал надежду, что литовское правительство не вынудит правительство СССР прибегнуть к «другим мероприятиям»[ См.: Внешняя политика СССР. Т. IV. С. 507–508.

]. В печати публиковались сведения о том, что подобные случаи якобы отмечались в Латвии и Эстонии. Однако местные власти категорически отрицали свою причастность к этим фактам, если они действительно имели место. В печати этих стран не исключалось, что по вине пьяных советских военнослужащих или дезертиров могли произойти мелкие конфликты с местным населением.Создалась парадоксальная ситуация. С одной стороны, советские военные власти и посольства обвиняли правительства Прибалтийских стран в том, что они поощряют недоброжелательное отношение к Красной Армии и не содействуют раскрытию случаев «исчезновения» советских военнослужащих. Но с другой стороны, они жаловались, что местные органы власти с этой целью проявляют особое усердие, не вызванное необходимостью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140