Он остановился, потряс головой и увидел, что стоит в полутемном коридоре перед дверью с черно-белой табличкой: «Фотолаборатория». В дверь врезаны новые петли, на полу белеют свежие стружки и опилки. Однако висячий замок размером с калач болтается на ручке двери. Значит, внутри кто-то есть. Володя прислушался. Да, там разговаривают, плещет из крана вода.
Володя осторожно подергал за ручку двери. Заперта на внутренний замок. Он хотел постучать, но рука самопроизвольно остановилась, затем нырнула в карман брюк, извлекла связку ключей. Володя с сомнением покачал головой, но пальцы сами нащупали плоский ключ от кабинета в музее. Оставалось вставить ключ в замок и осторожно повернуть.
«Да, Фома абсолютно прав — сюда подходит любой ключ, пилка для ногтей, перочинный нож и, возможно, любая мелкая монета».
Отпертая дверь со скрипом растворилась.
— Эй, ты! — приказал мальчишеский голос. — Быстрее! Засветишь!
Володя прошмыгнул в темноту и захлопнул за собой дверь. Никто не спросил, что ему тут надо. Люди были заняты делом. Тесно, голова к голове, они сгрудились у стола, где чуть теплился красный свет. Володя сделал шаг и оказался у кого-то за плечом. Теперь ему стало видно, что на столе в пластмассовой фотографической ванночке плавает большой белый лист и кто-то подергивает лист пинцетом.
На фотобумаге начали проступать тени. Мало-помалу обрисовались фигуры танцоров и чуть в сторонке — на табуретке баянист. По неясным еще фигурам и в особенности по баянисту можно было догадаться, что пляшут русскую. Парень вприсядку, а девушка кружится, разметав руки.
Володя примечал, как проступили пуговки баяна, вытаращенные глаза плясуна, лаковый козырек фуражки, но женская фигура все еще оставалась нечеткой, как в тумане.
— Стоп! — скомандовал голос Шарохина. — А то передержишь!
Пинцет ущемил фотографию за уголок, и перебросил в другую ванночку. Мальчишечьи головы переместились следом за фотографией. Володя уже сообразил, что попал на занятия детской группы. На него по-прежнему никто не обращал внимания. Этих лопухов можно было обворовать во время занятий.
— Выставочный снимок! — мечтательно произнес Шарохин. — Обратите внимание, как передано движение. Партнер схвачен, запечатлен, а она неуловима. Молодец, Анкудинов, ты делаешь успехи!
Услышав, кто делает успехи, Володя насторожился.
— Баяниста я бы отрезал, — заметил мальчишечий голос.
— Что ты! — Шарохин ужаснулся. — В позе баяниста такое старание! Такая истинная любовь к искусству!
— На выставку не пропустят, — сказал кто-то из мальчишек веско. — Верка требует, чтобы ее показывали во всей красе. Она любит позировать. А тут ее вообще не видать. Что вы, Верку не знаете? Как она скажет, так и будет, — вот увидите, на выставку не пройдет.
— И Жорка тут похож на идиота, — добавил тот, который предлагал отрезать баяниста.
— Ну и что? — обиженно отозвался Женя Анкудинов. — Какой есть, такой и получился.
— Жорка тебе попомнит! — предупредил веский.
— Не вижу идиота! — задумчиво произнес Шарохин. — Вы вглядитесь. Он пляшет. Он забыл обо всем на свете. Думает только о ней!
Мальчишки фыркнули:
— Так он же за Веркой бегает! Он ей жениться предлагал. Нам, говорит, квартиру дадут без очереди. А она вчера…
— Чтоб я не слышал у нас в студии грязных сплетен! — вспылил Шарохин. — Давайте все поздравим от души Женю Анкудинова с большим творческим успехом. На этом занятие объявляю законченным. Встретимся послезавтра, в три. До свидания, идите тихо. Чтоб мне на вас никто не жаловался! А ты, Женя, останься, доведи свою работу до конца.
В темноте мальчишки один за другим прошмыгнули мимо отступившего в сторону Володи. Без сомнения, теперь они заметили постороннего человека, но не проявили никакого интереса. Кажется, юные фотолюбители привыкли к визитам частных клиентов своего руководителя.
Однако Володя очутился в неловком положении. Оставшиеся за столом Шарохин и Женя не догадывались о его присутствии. Как теперь объявиться? Не придумав ничего лучшего, Володя кашлянул. Откуда он мог знать, что Женя такой пугливый! В ответ на тихое «кхе-кхе» раздался пронзительный визг. Потом Женя нажаловался Шарохину:
— Валерий Яковлевич! Чего они дразнятся!
— Ребята, кончай баловаться! — бросил Шарохин, не оборачиваясь. Как видно, Женю тут пугали не впервой.
— Это не ребята. — Володя сделал шаг. — Это я, Валерий Яковлевич. Из музея, Киселев.
— Владимир Александрович? Мы и не слыхали, как вы вошли.
— Да я только что, — промямлил Володя.
Шарохин встал и, привычно ориентируясь в темноте, подошел к Володе.
— Мы уже кончаем, через минуту зажжем свет. — Шарохин подвел Володю к столу: — Поглядите. Каков снимок?
Володя похвалил замечательную работу Жени Анкудинова.
— Талант, — сдержанно сообщил Шарохин. — Вот только темноты боится.
Наконец вспыхнул свет. Володя увидел знакомую лисью мордочку фотографа, блеклые усики, свисающие по углам рта. Плотный и рослый Женя Анкудинов выглядел в своих огромных очках гораздо солидней Шарохина. Трудно было поверить, что этот самый Женя только что визжал, как девчонка.
— Покажи Владимиру Александровичу, чем ты снимаешь, — приказал Жене руководитель.
Мальчишка протянул Володе фотоаппарат какой-то иностранной марки. С аппаратом в руках Володя сразу же ощутил себя невеждой. Он не мог оценить все достоинства великолепной игрушки.
— Последняя модель. — Шарохин вздохнул. — У Жени дядя на дипломатической работе. Поехал за границу, зашел там в магазин, купил без всяких накладных. Просто, как заурядную «Смену». У нас только через спекулянтов достанешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30