(Глафира Павловна садила родителей на те же места, где сидели их дети.)
И Николая Ивановича, и Лидию Петровну избрали в родительский комитет.
Глафира Павловна была очень ими довольна. В родительском комитете Николай Иванович и Лидия Петровна работали больше и активнее всех.
Лидия Петровна устроила в классе аптечку (она была медсестрой). А Николай Иванович смастерил для аптечки в углу очень симпатичный навесной шкафчик со стеклянными дверцами.
Когда Николай Иванович мастерил, то просил Ивасика помочь. Ивасик подавал инструменты, гвоздики, держал реечки. И даже два гвоздика забил сам. Правда, первый согнулся. Но Николай Иванович выпрямил его, весело проговаривая:
- Ишь чего выдумал! Сгибается! По шляпке его за это, по шляпке! Тина стояла рядом и смеющимися глазами влюблённо смотрела на папу.
Сперва Ивасику понравилась и сама Тина, и её папа-особенно папа. И отношения между ними понравились - шуточные, весёлые отношения.
- А ну, Христя, раскрывай дневник! Что у тебя сегодня вскочило туда? говорил папа, приходя забирать её с продлёнки.
- Пожалуйста, товарищ папа! За крючки пятёрочка зацепилась. А с палочками хуже, кривенькие вышли, больше тройки не потянули,- комично жаловалась Тина.
- Ай-яй-яй! Объявляю вам своё, родительское "фе"! Приказываю - палочки выровнять, тройку исправить!
- Есть! - Она бросалась папе на шею и целовала его. (В душе у Ивасика шевелилась зависть.)
Однажды они пошли всем классом в оперный театр на балет "Лесная песня". И сидели рядом - Ивасик с мамой и Тина с папой. Ивасику было радостно.
А перед Октябрьскими праздниками они пошли в кино, уже без класса, просто вчетвером: Тина с папой, Ивасик с мамой. И потом ещё дважды ходили. И ничего в этом не было странного, всё нормально.
Но как-то перед Новым годом на перемене Ивасик услышал, как Соня Боборыка (она и тут оказалась с ними в одном классе) сказала в группе учеников:
- А её папа ухлёстывает за его мамой.
- Хи-хи! - хихикнул Гришка Гонобобель.
Ивасика словно кипятком обварило.
Соня Боборыка ещё что-то сказала, но он уже не разобрал, потому что быстро прошёл мимо, сделав вид, что не расслышал.
Ивасик и сам замечал, что мама последнее время стала больше прихорашиваться, следить за собой. И настроение у неё было более весёлое - она частенько даже напевала, чего раньше никогда не делала. Но Ивасик только радовался этому.
И вот, выходит...
На уроке он ни с того ни с сего вдруг толкнул локтем Тину:
- Подвинься! Расселась...
Она удивлённо взглянула на него. Но ничего не сказала, подвинулась.
И так стало горько Ивасику, что и словами не выразить.
После продлёнки их пришли забирать вместе и его мама, и Тинин папа.
Они стояли в вестибюле рядом. Он рассказывал ей что-то весёлое, видимо шутил, а она смеялась, да так охотно, так звонко, так радостно, как не смеялась никогда раньше.
Ивасик вдруг почувствовал, что маму у него забирают. Что она не принадлежит больше безраздельно ему и только ему, как это было всегда. Что она, когда вот так смеётся, почти чужая ему. Тинин папа перехватил его враждебный взгляд исподлобья и широко раскрыл глаза:
Ов-ва! Что случилось? Уж не подрались ли вы с Христей? "Товарищи"!
- Нет-нет, папочка! Всё в порядке, - поспешила сказать Тина.
По дороге домой Ивасик молчал.
И только дома вдруг выкрикнул отчаянно:
- Зачем он тебе?! Зачем они нам?! - и горько заплакал. Мама растерянно замерла, потом порывисто обняла его:
Ну успокойся, успокойся, сынок! Что ты! Что ты... Никто, никто мне, кроме тебя, не нужен. Никто!
Лишь когда он перестал плакать, она тихо сказала:
- Я почему-то думала, что они тебе нравятся. Мне так казалось... А если пет, то, конечно...
Он ничего не ответил.
На следующий день, когда родители пришли забирать их после продлёнки, Николай Иванович и Лидия Петровна стояли уже в разных концах вестибюля. Будто незнакомые. Тинин папа то и дело поправлял пальцем очки на переносице и смущённо улыбался. Никаких шуток, никаких острот. Ивасикова мама смотрела устало и безразлично.
Наступил Новый год, а потом каникулы.
Ивасик совсем успокоился.
Только заметил, что мама перестала прихорашиваться и напевать.
Однажды в конце каникул поздно вечером мама подошла к окну и вдруг в отчаянии махнула рукой, потом резко обернулась и взглянула на Ивасика. Неизвестно почему, Ивасик сделал вид, что ничего не заметил. Но через минуту подошёл к окну и посмотрел на улицу. На той стороне под деревом против их дома кто-то стоял. Был мороз, метель, одинокие прохожие торопились, стараясь быстрее спрятаться в дом или троллейбус. А этот стоял, топчась на одном месте, и ёжился от холода. Потом вдруг дёрнулся и спрятался за дерево.
Фигура показалась Ивасику как будто знакомой. Но различить было трудно далековато, темнота и метель.
Мама уже постелила постель и позвала его спать. И снова, сам не зная почему, Ивасик не сказал маме ни слова о том, что увидел.
Через два дня каникулы окончились.
Как всегда после каникул, настроение у всех было приподнятое, весёлое. Переговаривались, рассказывали друг другу разные новости, смеялись.
Только Тина сидела почему-то за партой опустив глаза, поникшая, молчаливая.
Её уже спрашивали и Шурочка Горобенко, и Аллочка Грацианская, и Соня Боборыка:
- Чего это ты? Что с тобой? Может, больная? Но Тина деланно улыбалась, махала рукой:
- Да нет, ничего! Всё нормально.
И лишь когда возле неё сел Ивасик и тоже спросил: "Чего ты?" - она вдруг глубоко вздохнула и тихо ответила:
- Папа заболел. Температура тридцать девять и семь. Подозревают воспаление лёгких.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32