— Что-то мы совсем заврались и… вообще… давай больше не будем.— Конечно, давай, — говорю, — только нужно что-то придумать, что нас бы сдерживало. Давай дадим клятву (может, даже кровью), что больше не будем врать. И условимся: если не можешь или не хочешь сказать правду, молчи; как бы ни выпытывали, как бы ни домогались — молчи, и всё.— Хорошо, — кивает Ява. — Только кровью мы уже клялись — это не помогает. Давай так: если всё-таки соврал, не удержался, тогда… тогда другой даёт ему три щелчка в лоб. Причём немедленно и где бы ни случилось: на улице, в школе, на уроке или даже в президиуме собрания. И не имеешь права увёртываться или отбиваться. Ни в коем случае. Святой закон! За первое враньё — три щелчка, за второе — шесть, за третье — двенадцать, и так далее. Сила! И волю будем закалять… А это для героизма знаешь как нужно!Ява обязательно должен придумать что-нибудь интересное. И на этот раз я подозревал, что не так ему щелчками от вранья вылечиться захотелось, как чтобы интересно было, Но я не стал спорить — лишь бы результат был хороший.На этом и порешили.И, чувствуя себя уже почти на сто процентов честными мы спокойно заснули. Глава V. Ищем царя-незнакомца из тринадцатой квартиры. Встреча в театре. Величие и падение Явы Реня. Утро началось с неожиданности. Когда я проснулся, Ява был уже одет. Одеваюсь и вижу — он мне подмаргивает и головой кивает: идём, мол, есть кой-какой секрет. Пошёл я за ним в санузел.Прищурился на меня Ява подозрительно и шепчет:— Ты чего утаил, что твой дядя в контрразведке работает? — и уже палец для щелчка сгибает. Я вытаращил на него глаза:— В какой контрразведке?— В той самой, — говорит, — которая шпионов ловит.— Тю! Ты уже совсем свихнулся на этих шпионах.— Ничего не свихнулся, — говорит. — Думаешь, я дурак? Оружие выдают только милиционерам (раз!), пограничникам (два!) и контрразведчикам (три!). Это я точно знаю. А раз твой дядя не милиционер и не пограничник, значит, контрразведчик.— Какое оружие? — не понял я.— Пистолет! — отчеканил Ява.— Да где ты видел?— В ящике письменного стола — вон выдвинут немного.— Да? А ну идём! — И теперь уже я палец для щелчка сгибаю — смотри же, если соврал!Вышли мы из санузла, прошлись (как будто просто так) по комнатам. А потом к письменному столу. И взглядом в выдвинутый ящик — раз! Эге! Не соврал Ява! Пистолет! Настоящий! Тускло поблёскивает воронёная сталь.Аж сердце зашлось у меня в груди. Метнул я взгляд на дядю, который стоял на балконе — зарядку делал. И чуть погодя:— Дядя Гриша! А что это у вас?— Где? — Дядя шагнул в комнату и подошёл ко мне.— А вот в ящике.— А-а… Пистолет.— А зачем?— Как — зачем? Стартовый пистолет. Спортивный. Не видел разве никогда?Фу ты! Вот тебе и контрразведка! Дядя же мой, кроме того, что мастер на заводе «Большевик», ещё и мастер спорта (лёгкой атлетикой когда-то увлекался, а теперь судья республиканской категории). И как я сразу не догадался, что это за пистолет! А в общем, честно говоря, я стартовых пистолетов близко никогда не видел и в руках не держал. И Ява, конечно, тоже. Вижу, краснеет Ява: стыдно ему, что он так сплоховал. И, чтобы скрыть смущение, спрашивает:— А как же он стреляет?— Очень просто. — Дядя вынул пистолет из ящика. — Даётся команда… «На старт!» Потом… «Внимание!» А затем… — Дядя поднял пистолет над головой.Ба-бах!.. Аж в ушах зазвенело! И в тот же миг:«Ой!..» Трах-тарарах!.. — что-то шлёпнулось и загремело в кухне. Мы кинулись туда. Посреди кухни сидела на полу тётя, а возле неё валялась разбитая макитра, в которой она тёрла мак на пирог. Не ожидая выстрела, тётя с перепугу рухнула на пол.Вид у неё был такой комичный, что мы рассмеялись.— Гри-ша! — укоризненно склонив голову набок, жалобно сказала тётя. — Ну как ребёнок! Разве так можно! Я чуть не умерла…— Кто ж виноват, что ты так пуглива, как заяц под голым кустом, — смеясь, сказал дядя.— А он всё же бахает будь здоров, кто хочешь испугается, — сказал я. Жалко мне стало тётю.— С ним и шпионов ловить можно, — сказал Ява. — Бьёт, как боевой!..— Дядя Гриша, а можно стрельнуть? — осмелился я.— Ну что ж… только… — Дядя показал глазами на тётю, которая уже поднялась и собирала черепки.— А мы в спальне! — рванулся Ява.— Ну давайте…Но даже в спальне, перед тем как выстрелить, я громко крикнул:— Тётя, на старт! Внимание!И только потом нажал пальцами обеих рук на спусковой крючок (одной рукой не справишься — такой тугой!). Ох и бабахнуло! По-моему, ещё сильней, чем у дяди.По два раза стрельнули мы с Явой — больше дядя не разрешил («Ещё соседи сбегутся!»).Вся эта история с пистолетом немного меня развлекла. Но когда я вспомнил про часы, сердце моё опять защемило. Оно заскулило, как щенок в тёмной каморке. Как-то всё будет? Найдём ли мы артиста? И что он нам скажет теперь?За завтраком я сидел молчаливый и хмурый. Ява поглядывал на меня и всё подмаргивал — пытался поддержать.Вяло пережёвывая яичницу с салом, я думал. Думал о том, что нужно как-то, никого не обманывая (ни в коем случае!), выскользнуть из дому, чтобы идти искать артиста.А зачем врать? Поход в Театр юного зрителя у нас и так намечен. Только мы пойдём не через несколько дней, как собирались, а сегодня. И по дороге к Юному зрителю в другие театры заглянем и поищем нашего артиста. Спектакль начнётся в двенадцать, а сейчас ещё десяти нет, мы успеем.Дядя не стал возражать, когда я сказал про театр, только о чём-то подумал и сказал:— А может, и мне с вами? Как вы думаете? Мы думали, что это совсем не нужно, что это испортит нам всё дело. И я поспешил сказать:— Да разве вам интересно? Там же всё детское! Если бы я был взрослым…Угадал дядя мои мысли или нет, я не знаю, но он почему-то улыбнулся:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49