.. Они принесут, если что, им ближе...
- Ешь, поправляйся быстрее и сразу к нам, - сказал я. - Ты сам видел, у нас и лес, и река - Неман под боком, если Мелянка не устраивает. Будешь у меня жить.
- Почему - у тебя? - сразу вскинулся Чаратун. - Лучше у нас. У нас только я и мама в хате.
- Почему к тебе? Можно и ко мне! - обиделся Витя.
- Ха-ха! У тебя же еще сестра да старая бабка. А у нас две комнаты и кухня... - гнул я свое.
- Хлопцы, я так сделаю: у одного завтракаю, у другого обедаю, у третьего - ужин. А спать буду там, где ночь застанет. Хорошо?
Мы умолкли. Шутит! Значит, и правда - пошло на поправку. Только почему он лег на койку, прикрыл глаза?
- Тебе плохо? Ты не обманывал врача? - зашептали мы.
- Ничего, ничего... Бывает... А в первые дни все время голова кружилась. Закрою глаза - и падаю, падаю...
Я дернул Чаратуна сзади за штаны - не пора ли?
- Не вздумайте уходить, - заметил мое движение Поликаров. - Я здоров, как... - он постучал кулаком в грудь.
Нет, не отозвалась она, не загудела колоколом...
На пальцах правой руки - может потому, что побелели? - отчетливо проступили буквы: ВОВА. Раньше я не обращал внимания, у многих есть надписи и рисунки. А тут взял да и ляпнул:
- Как эти наколки делаются? Научишь нас?
А что? Сделаю и себе надпись - ЛЕНЯ. Четыре пальца и Витино имя займет. А вот Грише придется еще и большой палец колоть.
- В детдоме ребята баловались, и я, дурак, подставил. А теперь хоть бери кислоту да выжигай...
- Зачем? - удивились мы.
- Человек не овца, чтобы метки носить, и не столб - объявления цеплять. Да и не мое это имя - Вова...
Мы разинули рты от такой новости.
- А чье же?
- В детском доме так записали и фамилию дали - Поликаров. Вовой меня и та тетка звала, у которой всю войну воспитывался, отчество своего мужа дала - Сымонович. А какое мое настоящее имя - никто не знает. Раньше я не задумывался над этим - молодой был... Но все ли равно, думал, какое имя носить, фамилию? Родителей же нет... Забыл я, как и деревня та называется. Может, в документах детского дома и сохранилось, откуда та тетка, как ее фамилия. А сейчас лежу и думаю: вот бы разыскать эту тетку! Может, она хоть что-нибудь знает, кто я и откуда.
- Ну так и поищи! Побудешь у нас, окрепнешь - и поедешь искать, поддержал я Поликарова.
- У многих потом отыскались или мать, или отец... Когда был малышом, все ожидал: вот-вот приедут за мной. А потом и ожидать перестал... А на ту тетку деревенскую даже злился: всю оккупацию продержала, самые трудные годы, и вдруг - в детский дом. Почему? Н-ничего не понимаю... Пусть бы та тетка считала меня сыном, а я ее мамой... Я же мог и не знать, что она мне не родная...
Неожиданная исповедь Поликарова разбередила нам души. Жалко его стало до слез.
- Вот, думаете, раскис дядя... Скоро тридцать, а ему мамки захотелось... - Володя улыбнулся уголками губ. А может, передернулись они от боли? - Записали меня белорусом. А кто я и откуда? Вы еще этого не понимаете, хлопцы... Человек может многое выдержать, пережить... От ивы одна-единственная веточка останется, а и та пускает корни в землю, хочет жить. А я - человек...
Как-то само собой получилось, что мы рассказали ему все о Стахее Ивановиче. Тоже человек остался один, как перст. А был и у него сын и невестка, был внук - перед самой войной родился... Сын - летчик, не кто-нибудь... Убивается дед и теперь по сыну. Сейчас пастуху колхоз новый дом ставит...
Володя слушал нас внимательно, прищурив глаза. А когда кончили откинулся на подушку, прикрыл веки.
Зашел дядька с забинтованной головой.
- Хватит вам его мучить. Навалились на человека.
- Нет, нет, я не устал, - сказал Володя ослабевшим голосом. - А к вам я обязательно приеду. Больше ко мне не приходите, тяжело вам добираться. У меня здесь всего достаточно...
Мы по очереди пожали ему руку.
Из больницы пошли в музей. Шли молча, разговаривать не хотелось. Каждый по-своему переживал услышанное от Поликарова.
Ничем не обрадовали нас в музее. Теперь уже и научные работники засомневались, правильно ли они прочитали тогда номер двигателя - 88833? Они тоже написали о своих сомнениях, предложили несколько новых вариантов разослали письма...
Опять нас опередили!..
До вечера еще далеко, домой идти не хочется. В карманах у каждого лежит по рублю. Рука сама лезет похрустеть бумажкой, деньги так и просятся, чтобы их побыстрее истратили...
Сходить разве в кино? А может, сначала в столовую?
- Давайте на два рубля купим цветов, отнесем на могилу летчика, предложил Гриша. - На рубль купим пирожков - и с мясом, и с повидлом. Знаете, сколько это?
Цветы можно найти только на рынке. А где рынок - мы уже знали. Мимо него по проспекту Космонавтов мы ехали на химический комбинат.
ЧЕМ ЗАКАНЧИВАЮТСЯ "ВИЗИТЫ ВЕЖЛИВОСТИ"
Идет август, последний месяц каникул.
Уже хочется немного в школу. Но начнутся занятия, и со многим придется распрощаться.
"Ни дня без реки!" - бросил клич Чаратун. И мы стараемся выполнять этот девиз, бегаем купаться даже утром.
Появился в школе после отпуска наш классный - Вадим Никанорович. Может, на второй день побывал у каждого из нас, зашел посмотреть, как строят деду дом.
Сруб уже сложили на каменном фундаменте, забили щели между бревнами мхом. Тесно дому на старом месте, и он занял половину двора. Просторный дом, высокий, стены желтые, как будто они всегда освещены солнцем.
На улице плотники обтесывают толстые жерди, сбивают из них громадные "А". Только не такие высокие, почти отвесные, как эта буква, а пошире, растопыренные.
Стропила на дом...
Вадим Никанорович спросил нас, как помогали мы колхозу на жатве. И нам стало неловко... Как мы могли помочь? Весь хлеб убирали комбайны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47