- На Лысой горе ищите!
Мы побежали к школе, потом повернули влево, на заросшую травой полевую дорогу. Она как раз вела к той горе.
У дороги на краю поля лежали большущие валуны, как будто стадо бегемотов. Эти камни сволокли сюда тракторами.
А вон и Гриша. В телегу запряжена вчерашняя кобылка. Вожжи натянуты туго и завязаны за переднее колесо. Хитро придумано! Никакого столба или дерева не надо...
Вместо фартука у Чаратуна подвязан мешок. Он собирает в подол небольшие, как взять в руку, камни.
Встретил нас недружелюбно:
- Опять следом ходите? Что вам - делать нечего?
- Володю пришибло током!.. В больнице лежит!.. - выпалил Хмурец.
- Ага! Кран гусеничный зацепил провода стрелой, оборвал... Машиниста, наверное, совсем убило. А Поликаров полез отцеплять и...
Говорили мы, перебивая друг друга, а лицо Чаратуна белело и белело. Рванул с себя мешок, лопнула завязка.
- Где он... сейчас?
Вот этого мы и не знали.
Ни Хмурец, ни отец его Володи не видели. Когда подъехали к толпе, им и рассказали, что случилось. Увидели только, как помчалась оттуда, завывая, "скорая помощь"...
Машиниста пришибло током, он и потерял сознание. Кран завертелся на одной гусенице, сбил столб, начал клониться в котлован. От упавших проводов какая-то будка из досок загорелась. Кто был поблизости, бросились тушить пожар, а Володя прыгнул на гусеницу, рванул от рычагов машиниста - и сам потерял сознание. Кран, правда, не завалился в котлован.
- В какой больнице, спрашиваю, Володя? - смотрел на нас невидящим взглядом Чаратун.
- Наверное, в областной. Я упросил папу съездить туда. Но нас не пустили... Нельзя, говорят...
- Меня пустят... Меня пустят... - как одержимый бормотал Гриша. - Вы это... Соберите воз, отвезете...
Мы долго смотрели, как сигал по кукурузе, по картошке - напрямик Чаратун. Наконец опомнились, начали собирать камни...
Нагрузили телегу, сами, как обычно, забрались наверх. Но кобылка не прошла и сотни шагов - стала. Дышала тяжело, бока ходили ходуном.
Пришлось слезть: камни - не мох.
Я привязал вожжи к оглобле, и мы пошли сзади телеги. Кобылка отлично знала дорогу сама.
- А почему ты о музее ничего не говоришь, о летчике? - напомнил я. Был?
- Был. Нечего говорить - все по-старому.
- Боюсь, что ничего они в тех архивах не найдут. Столько времени прошло! Ты помнишь номер мотора?
- Две восьмерки и три тройки - 88333.
- Нет, в письме, кажется, мы писали - три восьмерки и две тройки.
- Ну - вот! И еще дожидаемся ответа! - загорячился Витя. - Так сто лет можно ждать и не дождаться.
- Откуда ты взял, что две восьмерки и три тройки? В газете было сказано: "схожий с цифрами 88833". Понял? Схожий, но не такой. А может, четыре восьмерки и одна тройка или все пять троек? А может, ни одной тройки, а все восьмерки? Цифры очень схожие, а там столько ржавчины наросло...
Витя растерялся.
- А может, только одна восьмерка посредине, а с боков по две тройки? А может, по краям по тройке, а в середине три восьмерки? - начал и он предлагать варианты. - Или впереди тройка, остальные восьмерки... Или...
Мы забыли про лошадь. На утоптанной, твердой тропинке начали царапать столбики цифр:
88888 88883 33388 33383 88388
83333 33333 33338 33833 88838
88333 38888 38883 83338 38333
88833 33888 33883 38383 83888
- Еще не писали 83388, - придумал Витя.
Проверили. Нет!
- А 88383? А 38838? - предложил я два варианта.
Опять проверили - нет!!!
- А 88338?
- Был!
- Не было!
Мне стало жутко: что за колдовские цифры!
А Витя издевался:
- Нет 83383! Нет 38838! Нет 33838!
Какие писали, а какие еще нет? Сколько вообще можно придумать комбинаций из этих цифр?
И кто сможет проверить все эти варианты, если б даже и придумал их все до одного?
Мы надеялись, что по номеру двигателя легко можно будет установить фамилию летчика. Но, оказывается, что и сам номер еще не номер, а загадка!
- А где кобыла? - спохватился Хмурец.
Лошади с телегой не было. Вот это номер!
Мы побежали в деревню, присматриваясь к следам колес. Но когда следы свернули на травинку, ведущую из города, тут уже все было исполосовано следами - ни разобрать, ни сосчитать.
- Да куда она пойдет? Конечно, в конюшню, к жеребенку! - сказал я.
- А может, к деду во двор? Она столько раз там была, дорогу знает...
Я бросился к конюшне, Витя - к хате деда Стахея.
Эх, лучше бы бежал к конюшне Хмурец!..
Кобыла стояла, уткнувшись мордой в дверь, и глухо ржала. Из конюшни отзывался, повизгивал жеребенок.
Прислонившись спиной к телеге, стоял мой отец. Стоял и сосредоточенно курил. На телеге, на камнях уже громоздился его велосипед.
- А-а, ты это... А Гриша где? - В голосе отца чувствовалась тревога.
- В город ушел. Мы его отпустили... - залепетал я. - Мы за него будем возить.
- Навозили уже, ничего не скажешь! - отец швырнул под ноги папиросу, раздавил ее каблуком. - Вам бы еще в прятки играть, а не с лошадьми дело иметь. Сопляки!.. Я в ваши годы за хозяина в доме был. А тут - кобылу не смогли устеречь!
Он снял с телеги велосипед, стукнул колесами о землю - хватает ли в шинах воздуха?
- Мы... - начал было я.
- Забирай лошадь, поворачивай назад! Рано еще на обед...
Я молча отвязал от оглобли вожжи. Грязные, выпачканные в дегте. Наверное, не только по земле волочились, но и в колесах запутались. Завязан узел уже иначе...
Отец отъехал немного и притормозил ногой о землю.
- А чего это вдруг понесло его в город?
Я рассказал, что случилось. Спешил, захлебывался - хоть бы чуть-чуть оправдаться перед отцом!
- Ну - ладно... Работайте вместо него.
Оттолкнулся ногой, поехал.
Я взобрался на телегу и дернул за вожжи.
Кобыла застригла ушами, взмахнула хвостом.
Я хлестнул вожжами. Скотина... Из-за нее все наши неприятности...
На крупе вспухли неровные рубцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47