- Ат, какие там сборы были... - дед Адам выгреб из костра черную картофелину, пощупал и не стал совать в жар обратно. - Оденемся поплоше: торбы крест-накрест, палки в руки. А бороды свои, привязывать не надо...
- Ты все говори, все! Он слепым прикидывался, умел "Лазаря" петь, покойников поминать... Даже веки наверх красным выворачивал - страх божий! добавляет дед Стахей.
- А ты ногу на целую пядь укорачивал, хромал, как заправский калека! дед Адам разламывает пополам картофелину, дует на нее. Вкусный запах щекочет нам ноздри...
- Ну, было, было... Веду однажды его под руку по местечку, где гарнизон немецко-полицейский... Адам стук-стук палкой по забору, стук-стук по тротуару - дорогу, значит, прощупывает. А тут и ворота полицейского управления, полицай с карабином на посту стоит. Адам стук-стук по воротам, стук - по полицаю... А тот за карабин, затвором щелкает. "А ну, бродяги, катитесь отседа!" Адам в ответ: "Стахейко, мы к этому хозяину не будем заходить, злющий он, как собака цепная..." - "Вижу, вижу, Адамка..." говорю, а сам все высматриваю, подсчитываю...
- Ты про того фрица расскажи, не сбивайся с дороги... - напоминает Адам.
- Ага... А то зовут нас однажды к командиру. "Так, мол, и так, говорит он. - Надо день просидеть тихо в кустах и не заснуть. Ясно?" "Никак нет! - рапортуем. - Мы воевать хотим, а не в кустах отсиживаться!" Тут командир и говорит: "Чудаки! Вам не просто надо сидеть у шоссе в кустах, а подсчитывать, сколько чего и куда едет. С фронта по радио такие данные запрашивают. А посылаем вас вдвоем, чтоб не заснули. Выдать Суровцу и Добрияну маскхалаты! - приказывает завхозу. - И вечером чтоб доложили!"
- Что мы тогда взяли? Обрез, кажется, две гранаты... - Адам выгребает еще две картофелины, дает мне и Вите.
- Не в оружии дело... Лежим мы, значит, у перекрестка шоссе и полевой дороги. Площадочку себе расчистили, утоптали, расчертили, как ведомость на трудодни. Что в одну сторону проскочит - мы в одну графу черточку, в другую - мы в другую...
- Дал маху ты, Стахей... Не надо было нам затевать...
- Это я дал маху? А кто предложил так сделать? Ты! "Не надо будет числа запоминать..." - говорил? Говорил!
- Но ты ж меня хвалил! Говоришь: "Умная у тебя голова, Адам. Быть тебе после войны бригадиром!"
- Бригадир! Над телятами бригадир... Ну, да - ладно... Солнышко уже на закате играет. Видим: взбирается на шоссе лошадь с повозкой, в ней двое немцев. Один фриц спереди сидит, в левой руке вожжи держит, в правой гармошку губную, наигрывает что-то. За ним толстяк с карабином на коленях. Достает сзади, из корзинки яйца, бьет их о карабин и сосет. Одно за другим, одно за другим... "Ах, - думаю, - чтоб тебя разорвало на куски! И так разъелся, как бочка..." Поравнялись с нами - остановились. Толстяк в кусты прет, прямо на нас. "Приспичило... - думаю, - не иначе". А он метра полтора - два от нас не дошел и давай нарезать ножичком березовые ветки. Хлещет ими под мышкой, как веником. "Ах, ах! - кричит тому, что на повозке. - Баден, баден!" Гогочет, как гусак... "Ух ты! - думаю, - Вшивец! Мало тебе бани было под Москвой и Сталинградом?! Белорусской бани захотелось?" И прыг ему на спину... А он здоровый был, подлюга! Носит меня на спине, ревет, как бугай недорезанный...
- Скажи спасибо, что я помог... А так бы не ты, а он тебя утащил вместо "языка"...
- Ага... Мы тогда еще в силе были, теперь и половины не осталось той силы... Навалились на него, ремешок из его же штанов выдернули, связали руки. И тут другой немец ка-ак бабахнет! Мне спину обожгло, а ремень как бритвой срезало. Адам схватил обрез и по немцу. Да разве попадешь? Погнал тот коня галопом... Ведем фрица: я ему одной рукой штаны поддерживаю, второй - себе... Идем и горюем: все записи затоптали, пока с "языком" возились.
- Скажи спасибо "языку", рассказал много интересного. А так бы мы не такого прочуханца от командира получили... - вставил Адам.
- Не было прочуханца! Забыл, как перед строем нам благодарность командир объявил?
- Объявил, объявил... А как же! "Пойдете, - приказывает, - и сегодня в засаду, раз не выполнили задания. И чтоб без всяких фокусов!" А партизаны шагу не давали ступить, ржали, как жеребцы: "Ну-ка, расскажите, как охотились на фрица да портки потеряли!"
Дед Стахей сипло смеется, вытаскивает из штанов "фрицеву дрянь", размахивается и бросает в Мелянку.
Упал пояс на воду и тут же затонул - потянула на дно пряжка...
Интересно прошел у нас этот день, жалко, что Гриши с нами не было!
Вечером заходит к нам во двор Стахей Иванович. Под мышкой - какой-то сверток. Уселись с отцом на крыльце, то да се, о дровах - ни гугу. Мне надоело возле них вертеться, подслушивать. И вдруг...
- Чудеса у меня, Алексейка, начали твориться... Смотрю сегодня - все распилено, поколото, под стенкой аккуратно уложено. И те два бревна, что хотел пустить на ремонт хаты, тоже распилены. Чудеса-а-а...
Мне показалось, что вот-вот подо мною треснет, расколется земля...
- Ты куда друг-товарищ? - схватил меня отец за руку. - Ваша работа?
- Не-а...
- А я думал - ты с Хмурцовым хлопцем. Следы детские... И вот - бросили или забыли... - дед развернул сверток и достал зимнюю Витину шапку. - Не старая еще, носить можно...
- Ну, что ты теперь нам запоешь? - отец старался смотреть на меня сурово, но в глазах так и прыгали чертики.
- То спасибо, внучек, за помощь.
Ушел дед. Как в землю вогнал своей благодарностью!
Отец нахохотался вволю, а потом сразу стал серьезным.
- Вы что же - партизанского разведчика хотели провести? Удружили, ничего не скажешь...
Мама нисколечко не смеялась. Она сразу схватила фартук и давай меня хлестать.
- Ладно, Варя... Да хватит, говорю! - заступался за меня отец. - Они же хотели, как лучше сделать, правда, сынок?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47