И тут я – раз! – правую опустил, а вместо неё – левую. И никто не заметил, что у меня наверху уже не та рука.Какой сегодня чудесный день! Я только подумал, что неплохо б выступать в цирке, а тут всё и сбывается. Правда, не в цирке будем выступать. Но разве кукольный театр – хуже?На бульдозере работал молодой парень. Дядя Левон немножко поговорил с ним, и он сразу дёрнул за правый рычаг. Трактор развернулся на одной гусенице, как танк, и двинул к нашему дому. Не по асфальту, не по дорожке, а там, где земля. Мы побежали за ним.Камень хлопец зацепил тросом – толстым, свитым из множества проволок. И выволок наверх! Даже землю помог назад столкнуть в яму.Бульдозерист помахал нам на прощание рукой, и трактор загрохотал к шестому дому – доутюживать площадку.Левон Иванович присел на камень, похлопал по нему рукой. Доволен!– Опустите правые, поднимите левые…Все сменили руки, и я сменил. У меня вверху опять оказалась правая рука.– А ты всё ещё правую?! Ну и молодчина же… – похвалил дядя Левон.Меня даже в жар бросило: смошенничал…– А теперь так: станьте ко мне поближе, полукругом… Сцепите руки вверху…Мы стали, как он сказал, сцепили руки.– Вот так… А теперь повторяйте за мной клятву: «Нигде и никогда… Нигде, никогда и никому… Нигде, никогда, никому и ни за что – ни за пуд шоколада, ни за ящик халвы, ни за бочку мороженого – не скажем, что такое союз „Артек“. Клянёмся сохранять всё в тайне, пока не настанет день „П“.Мы повторяли хором, и у меня от таинственности и необыкновенности происходящего мороз пробегал по коже.– «Артек» – это сокращенно «Артисты театра кукол». Вы теперь «артековцы»… – Левон Иванович говорил отчётливо, размеренно, как диктор в телевизоре. – День «П» – день премьеры, день представления, день показа спектакля. Поняли? Поднятые руки – наша третья тайна. Придёт время, и вы сами раскроете эту тайну… С сегодняшнего дня мы приветствуем друг друга вот так…Дядя Левон приподнялся с камня, вскинул руку над головой:– Салют!И мы вскинули, и мы повторили:– Салют! Салют!– Когда первый сбор «Артека», я скажу. Всё!Эх, лучше бы этот сбор был уже сегодня. И лучше бы всё время заниматься только куклами!
Левон Иванович, наверно, угадал мои мысли по лицу:– Предупреждаю: заниматься будет только тот, кто хорошо учится, у кого примерное поведение.Как ведро холодной воды вылил на голову…И всё же какая интересная настала жизнь! Честное слово! Вот только язык чешется, не выдержать просто, чтоб не рассказать кому о наших тайнах.И я шепчу себе: «Клянусь – молчу… Клянусь – молчу…»
«НАУЧИ МЕНЯ ЛЕТАТЬ!» От нашей школы до нашего дома – пять домов. Я прошёл три дома и ахнул: в нашем дворе творилось что-то интересное. Без меня! А всё Мария Сергеевна виновата, из-за неё опоздал…Наш двор начинается от середины квартала, там, где спины гаражей соседней улицы и электробудка с человеческим черепом на железной двери. Череп пронизывает красная молния, под ним надпись: «Не трогать, смертельно!»Сейчас около этой будки машин и людей – как на субботнике. И ребята все наши, да ещё чужих сколько пришло.У будки пофыркивал автокран, на стреле крана медленно покачивался и поворачивался подвешенный на тросах жестяной домик без окон. Не в кабине автокрана, а в какой-то небольшой будочке, там, где должен быть кузов, сидел Жорин папа и нетерпеливо выглядывал в окошко. Ждал сигнала, чтоб повернуть куда следует стрелу.Задом к крану стоял грузовик с опущенными бортами. Наверное, он и привёз этот коричневый жестяной домик. Немного поодаль, в сторонке – коротенький «Москвич». К «Москвичу» прислонился девятиклассник Женя Гаркавый с лопатой.– Что здесь такое? – торопливо спрашиваю у него.Женя преспокойно чистит ногти.– Мы свой гараж перевезли.Под висящим гаражом расчищена площадка – рядом с электрической будкой. Под стрелой крана с надписью «Не стой под грузом!» стоят и спорят Иван Иванович Дервоед и Женин отец – невысокий, всё лицо в шрамах.– Я первым облюбовал это место для своего гаража! – тычет в землю палкой с набалдашником профессор.– Зачем вам место для гаража, если машины нет? – Женин отец не смотрит на Дервоеда, а смотрит вверх и разворачивает подвешенный домик-гараж.– Нет теперь, так будет в четверг! Две даже будут! И вы не имеете права…– И право имею, и разрешение из горсовета. Отойдите, милый человек, не нарушайте правил безопасности! – указал Женин папа на надпись на стреле. – Давай! – скомандовал Жориному отцу.Гараж закачался, начал опускаться на землю.– И вы тоже думаете здесь свой гараж ставить? – тихо и с укором говорит Ивану Ивановичу дядя Левон. – Надо, чтобы во дворе побольше зелёная зона была. А тут вон… – обвёл он широким жестом сарайчики-гаражи. – И куда только горсовет смотрит, домоуправление? Надо жаловаться, весь двор заняли…– Я сам буду жаловаться в домоуправление! – пристукнул палкой Иван Иванович.– Дядя Дервоед, а вы сказали: «Чур, моё!»? – сунул я нос в разговор взрослых.– Брысь! – замахнулся на меня профессор.Кто-то засмеялся. Сразу заговорили несколько человек.Но о чём шёл разговор, я не знаю.Появилась внезапно бабушка, вытащила меня за рукав из толпы.– Умываться надо, есть надо, а он ворон считает!Бабушка почти бегом тянула меня. Если б я мог оторваться от земли, полетел бы, как планер. И зачем так спешить?Мне совсем не хотелось домой. Во дворе так интересно!Да разве может хотеться домой, если надо отдавать записку от Марии Сергеевны, учительницы. Будет родительское собрание в шесть часов. А ещё в записке приписано снизу: «Поговорим и о поведении вашего Жени». Я всё разобрал, всё прочитал – потом уже, когда из школы выскочил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51