И потому глобус этот мне очень дорог…— А ты знаешь, что у него внутри?— Да… То есть я видел, что в нем. Я нечаянно раскрыл его однажды и увидел красивый камень. А на камне чей-то портрет…— И что же ты подумал об этом? — спросил Андрей Иванович в сильном волнении. — Что тебе сказала об этом мама?— Она… ничего не сказала мне. А я… тоже не знаю, что это за камень. Но портрет… Понимаете, Андрей Иванович, портрет мне почему-то очень знаком, Я где-то видел это лицо. И не просто видел…Саша замолчал.— Да, ты не просто его видел, Саша, — сказал Андрей Иванович тихим голосом. — Это лицо твоей матери.— Как… Что вы говорите?! А почему вы это знаете?..— Потому что… Потому что отец твой не погиб, Саша. Он… Одним словом — милый мой мальчик!.. Сашулька… Ведь ты мой сын… Понимаешь ты это?.. Сынок мой!.. Я искал тебя столько лет! Я объехал полсвета. И вот… — голос геолога прервался.А Саша вдруг выпрямился, поднял глаза кверху и будто в тумане увидел густые сросшиеся брови, большой высокий лоб и такие дорогие, такие родные глаза, что сердце его сжалось, дыхание остановилось от вол-нения, а руки сами потянулись к широким плечам отца. Он вспомнил, что когда-то давно уже видел это лицо, эти упрямые складки возле губ, этот большой с горбинкой нос. И когда заметил, что в глазах отца блеснули слезы, бросился к нему на грудь и задохнулся в счастливых рыданиях.— Папа!.. Папа… — повторял он тихим беззвучным шепотом, — Я вспомнил все! .. Я вспоминал это все время. Я знал, что найду тебя. Я вспомнил, вспомнил!.. У тебя была мягкая коричневая куртка и потом… у нас были рыбки… Да? Смешные красненькие рыбки…— Да, сынок, да. У нас был большой аквариум. Мы купили его в день твоего рождения, когда тебе исполнилось два года. И мама… — он запнулся…— Мама… — Саша поднял глаза на отца и вдруг ясно вспомнил, как давно— давно он вот так же лежал на этих теплых мягких коленях, видел эти густые брови, широкий крутой подбородок и чуть прищуренные ласковые глаза. А рядом с ними были другие глаза — огромные голубые глаза его матери. Ему показалось даже, что он слышит ее голос, видит ее улыбку, чувствует запах ее волос. Он будто снова ощутил нежное прикосновение ее мягких, теплых рук…— Мама! Я помню ее… Помню!— Что ты помнишь, сынок?— Я помню, как она смотрела на меня. И еще — как пахли ее волосы…. Но где она теперь… наша мама?— Теперь ее уже нет… Ее отняла у нас война. Она погибла от фашистской бомбы вскоре после того, как я ушел на фронт…Андрей Иванович тяжело вздохнул и опустил голову. Саша молчал. Его мучил теперь один вопрос. Но он не знал, как о нем заговорить. Наконец он сказал: — А кто же…Отец погладил его по голове.— Ты спрашиваешь о матери, с которой теперь живешь?Саша молча кивнул.— Это, Саша, твоя вторая мать. И ты не стесняйся называть ее матерью. Я никогда ее не видел, но готов встать перед ней на колени и от всего сердца поблагодарить за то, что вырастила тебя таким, какой ты сейчас.— Нет, я сам!— Что сам?— Все сам. Я все время старался быть похожим на тебя. Я знал, что ты такой. .. Настоящий человек.Андрей Иванович улыбнулся.— Это тебе казалось, мой мальчик. Но свою родную мать ты тоже не должен забывать. Она стоит этого…— Папа. Дай мне этот глобус… В память о ней.— Ну что ж… Возьми его. И пусть он всегда напоминает тебе о нашей маме…Андрей Иванович вынул из кармана бумажник и извлек оттуда малахитовый шарик.— А что у тебя там еще?Геолог подал бумажник Саше, и он увидел в нем. тонкую красную книжечку и золотую звезду.— Что это?— Посмотри.Саша взял в руки красную книжечку и прочел: — Коммунистическая партия Советского Союза… Один уголок книжечки был сильно потрепан и будто подпален. Саша поднял глаза на отца: — А это?— Это след фашистской пули. Надолго вывела она. меня из строя. Но все-таки я успел побывать в Берлине.— А звезда? Значит, ты Герой Советского Союза?!— Я крепко мстил за тебя и за твою маму. И мне очень хотелось, чтобы все люди были счастливы.— ...Вот о чем я узнал в тот день, Наташа, — закончил Саша свой рассказ и снова приник к окну.Наташа поднялась с места и встала рядом с ним.Под крыльями самолета все так же расстилалась вековая тайга. Ей не было ни конца, ни края. Она неслась им навстречу, как безбрежное бушующее море. А им казалось, что это летит сама жизнь — большая, таинствен-ная, прекрасная. Эпилог ИЛ-18 готовился к полету на восток. Самолет уже подрулил к зданию аэровокзала, и пассажиры заняли в нем места. У входного трапа осталось лишь трое отъезжающих: высокий мужчина, миловидная женщина с темными, гладко зачесанными волосами и живой остроглазый паренек. Их окружила большая толпа молодежи. Все торопливо пожимали им руки, наперебой желали счастливого пути и счастливой жизни на новом месте.Вот к трапу протиснулся Валерий:— До свидания, Саша! Не забывай нас.— Ладно! Вы пишите.Валерий раскрыл было рот, чтобы сказать что-то еще, но его уже оттолкнул Петр Ильич: — Всего доброго, Саша! И помни — факультет ждет тебя. На будущий год я как раз начну читать лекции на первом курсе. Надеюсь, ты будешь моим студентом.— Спасибо, Петр Ильич. Обязательно буду!Петр Ильич уступил место Наташе. Она протянула Саше руку и хотела тоже что— то сказать, но в это время из-за ее спины вывернулась маленькая быстроглазая девчушка и быстро залопотала: — До свидания, дядя Саса, до свидания, дядя Анд— лей, до свидания, тетя доктол. А кто тепель будет нас лечить?Все рассмеялись. А Саша склонился почти к самым глазам Наташи и тихо сказал: — До будущей осени…— Ага… Только ты обязательно приезжай!— Конечно! А ты пиши мне…Она улыбнулась ему, хотела что-то ответить, но глаза ее наполнились слезами, и она только молча кнвнула головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130