— Как? Этот самый?!— Да, ошибки здесь быть не может. Смотрите..— Так он раскрывается?— Да. Но раскрывается только-тогда, когда нажмешь вот на эту точку—место расположения Ленинграда. И сделано это по моему специальному заказу…— По вашему?!— Да, Петя. Когда-то этот глобус был нашей семейной реликвией. И именно его…Голос Андрея Ивановича прервался, он судорожно глотнул — воздух.— Вы помните, я как-то говорил вам, что моего сынишку во время блокады эвакуировали из Ленинграда?— Да…— Так вот. Эвакуировали его одного. Тогда всех де-тей вывозили…— Как, без родителей?— Да. Вы знаете, что там творилось в блокаду?.. — Слышал, конечно…— Ну, это надо было видеть… Одним словом, малыша эвакуировали. Ему было тогда не больше двух лет, и мать, видимо, зашила ему в курточку этот глобус. А в глобус положила вот это…— Нд это же аквамарин!— Не просто аквамарин. Это аквамариновая гемма. На ней вырезан профиль моей жены. И очень удачно. Схвачено даже выражение лица. Она была, знаете, очень интересная женщина. Я подарил ей эту гемму за год перед войной, в день ее рождения… А когда вернулся в Ленинград, то узнал, что она погибла в блокаду…— Так, значит, Саша…— Да, Петя. Саша мой родной — сын.. И я решил…Голос Андрея Ивановича заглушил порыв ветра, а вскоре Валерий услышал удаляющиеся, шаги..— Так вот кто отец Сашки! А я-то, я-то осел… Но, значит, мать у него не родная. Вот история! А что, инте-ресно, решил Андрей Иванович? И что тут решать?Однако тогда этого Валерий так и не узнал. Зато узнал другое. За день до отъезда из Урбека он упаковывал с братом образцы минералов. Разговор зашел об Андрее Ивановиче. Валерий надеялся, что брат расскажет ему о решении геолога. И сам заговорил о военных годах. Но Петр Ильич стал рассказывать о фронтовых делах Андрея Ивановича и как бы между прочим сказал: — Недаром у него звезда.— Какая звезда? — не понял Валерий.— Звезда Героя. Разве не знаешь? Валерий чуть не подпрыгнул от изумления: — Звезда Героя? Значит он — Герой Советского Союза? И молчит?— А что же он должен каждому докладывать об этом?— Нет, не каждому, но… Хоть намекнул бы как-ни-. будь.— Зачем? Разве и так не видно?..Валерий обернулся к геологу и будто впервые увидел шрам на виске, густые сдвинутые брови и широкий, твердо очерченный подбородок.«Да, таким и должен быть Герой Советского Союза, — мысленно сказал он себе. — Незачем надевать ему Золотую Звезду. И без нее ясно, что это за человек».Золотая Звезда… О ней вспомнили сейчас и в дру-гом конце самолета, где давно уже шел разговор о последних днях, проведенных на базе экспедиции. Он был прерван появлением Ваи.Но вот Наташа поудобней устроилась на своем рюкзаке и тихо окликнула Сашу: — Саша, ты обещал мне рассказать о Золотой Звезде Андрея Ивановича.Саша отвел глаза от далекой земли и сел возле Наташи.— Да, я узнал об этом в тот самый день… — Саша взъерошил волосы и надолго задумался.Как рассказать ей о том, что произошло в тот день? В самый счастливый день его жизни. Он начался сильным ветром и небольшим дождем, который напомнил Саше о приближающейся осени и скором отъезде. Но к обеду дождь прекратился. Ветер быстро подсушил деревья, и Андрей Иванович предложил ему пройтись по лесу.Мальчик с радостью согласился. Голова у него еще кружилась от слабости. Но чувствовал он себя уже хорошо. И только предстоящая разлука с Андреем Ивановичем омрачала его настроение и заставляла молча идти по узкой тропинке, петляющей под высокими шумящими деревьями. Молчал и геолог. Он усердно обламывал сучья с сухой ветки пихты и о чем-то сосредоточенно думал.Но вот тропинка вывела их к небольшому ручью, и Андрей Иванович остановился.— Посидим, Саша! — сказал он, опускаясь на ствол поваленного дерева, Саша примостился возле него. Немного помолчали.— Ну, как голова? — спросил Андрей Иванович, заглядывая ему в глаза.— Теперь ничего. Только кружится немного. Андрей Иванович обхватил его за плечи и привлек к себе.— Ну, вот и заканчивается твоя первая геологическая экспедиция. Скоро будешь дома. Хочется домой-то?— Как вам сказать, Андрей Иванович, — ответил Саша со вздохом. — Скоро в школу…— Ты что же… вдвоем с мамой живешь?— Да, больше у нас никого нет.— Соскучился, наверное, по маме-то?— Что я, маленький, что ли!— По матери скучают и взрослые люди, — возразил Андрей Иванович и замолчал.С минуту было слышно лишь, как журчит вода в ручье, да шумят вверху могучие деревья. Но вот геолог заговорил снова: — А у тебя фотографии ее нет, Саша?— Чьей фотографии?— Мамы твоей.— Нет, здесь нет. А что?..— Да просто так, — ответил Андрей Иванович ц снова замолчал.Сверху по-прежнему доносился могучий гул ветра. Тайга шумела, как разбушевавшееся море, и Саше казалось, что это звучит ее последняя прощальная песня.— Саша, — вновь заговорил Андрей Иванович. — Ведь мы с тобой друзья?Мальчик недоуменно посмотрел в глаза геолога и молча кивнул головой.— И ты мне веришь? — продолжал тот глуховатым голосом.— Андрей Иванович, зачем вы это спрашиваете? Вы же знаете, что вы для меня. ..— Видишь ли, Саша, — перебил его геолог. — Мне надо поговорить с тобой как мужчине с мужчиной по… очень важному делу.— Я слушаю вас, Андрей Иванович…— Я хотел спросить тебя, Саша, вот о чем… Во время твоей болезни я нечаянно обнаружил у тебя маленький малахитовый глобус…. Скажи мне, как попала к тебе эта вещица?..Саша вздрогнул: — Глобус?.. Он у вас? Вы его никому не отдали?— Нет, Саша, я сохранил его. Но откуда он у тебя?Саша немного помолчал, а потом тихо ответил: — Этот глобус дала мне мама и сказала, что это единственная память о моем отце. Я никогда не видел своего отца, Андрей Иванович… Нет, видел, но… не помню его совсем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130