— Вот. Правда, выбор здесь небольшой, всего три платья. Размер у нас один. Они почти не помяты. Тебе пойдет это лиловое. И в коробочке есть рубиновое колье. Живо, а не то сейчас нагрянут мужчины. Чем они там занимаются?— Видимо, тоже прихорашиваются. А я все забыла на Центральном посту. Не думала, что будет такой пышный прием.Раздались шаги у дверей.— К нам нельзя! — сказала Наташа.— Но у нас пережарится тунец! — воскликнул Костя, и в его голосе прозвучал неподдельный испуг.— Убавь огонь, — посоветовала Наташа.— Но здесь нет зеркала, — сказала Вера, оглядывая комнату.— Должно быть, в стенном шкафу, вот здесь, в углу. Ну конечно, как хитро запрятана ручка. — Она распахнула дверь, в обратную сторону которой было вделано большое зеркало. — Как будто ничего. Сойдет, — сказала она, мельком оглядев себя. — А я-то забыла о существовании этого зеркала и одевалась и причесывалась наверху, в лаборатории, перед оконными стеклами и шкафами. А ты, Вера, прелесть в этом платье и колье. Постои, а серьги! Какая я бестолковая, ведь есть и серьги. — Она порылась в шкатулке и извлекла из-под пуговиц, булавок, брошей серьги работы древних индийских ювелиров. Надень-ка. О! Очень и очень. Прими от меня все эти безделушки как свадебный подарок.— Благодарю.— Теперь, — сказала Наташа, — что-то надо сделать с твоей прической. У тебя такие чудесные волосы, что мудрить с ними нечего, надо только их чуть организовать. Не беспокойся, у меня здесь целый набор шпилек…Костя несколько раз подходил к дверям, вздыхал, ворчал, пока его не уводили Ив и Тосио.Через час с четвертью перед истомленными мужчинами наконец распахнулась дверь-окно. На пороге стояли преображенные Наташа и Вера. Платья из тончайшего шелка, драгоценности оттеняли их красоту. Они были босы, как индийские танцовщицы, и это придавало им еще больше прелести.С минуту пораженные зрители хранили восторженное молчание, затем дружно зааплодировали, и Костя сказал:— Из-за этого стоило подождать с обедом. Вы и так были прекрасны, но то, что вы сделали с собой за каких-то два часа, в состоянии выразить в стихах только один хозяин этой хижины, и то, боюсь, у него не хватит слов… Но боги всемогущие! Кажется, что-то подгорело! — И он бросился к плите.Ив, Тосио и Антон остались недвижимы, любуясь девушками. Вера подошла к Антону, взяла его под руку, отвела к лестнице, спросила:— Ну как? Действительно ничего?— Еще как ничего!— Но у меня нет туфель к платью.Антон посмотрел на ее босую узкую ножку и, улыбаясь, ответил:— Не нужно никаких туфель.— Правда? А ты чувствуешь, какие духи? Только к этому платью.— Нет, мне кажется, такой аромат присущ только тебе одной.— О льстец!.. — Их голоса затихли, они зашли за дом.— Ну, а кто мне подаст руку? — спросила Наташа и подошла к Тосио. — Ну, что ты молчишь? Предложи мне руку. Веди меня к столу. Пожалей Костю. Или я тебе не нравлюсь во всем этом?Тосио удержал ее руку, готовую снять сережку.— Постой, Наташа. Ты во всем этом необыкновенно хороша, я тебя такой не видел и в мечтах. Но знаешь, сегодня ты не должна быть так хороша, так красива…— Понимаю: неприлично быть красивее невесты на ее помолвке? Да?Тосио кивнул, смущенно улыбаясь.— Милый! Ведь сегодня и наша помолвка, и я невеста, твоя невеста! Но дай же мне руку и веди к столу. Вот и Вера с Антоном. Нет, ты неправ, что я выгляжу лучше.Тосио, сраженный счастьем, забыл, что он в набедренной повязке из полотенца, подал руку Наташе и повел ее в распахнутые настежь створки двери-окна.Ив и Костя, стоя у плиты, смотрели им вслед. Костя прошептал:— Странно, что рядом с такой красавицей наш полуголый Тосио, вернее, голый на девяносто процентов не выглядит ни смешным, ни нелепым. Смотри, как он подчеркивает ее женственность. Как он сам красив! И все же происходящее перед нашими глазами для меня непостижимо.— Как непостижима женщина, — ответил Ив и продолжал: — Я давно заметил их странную любовь.— Чем же странная? Любовь как любовь. Бери соусник, а я возьму жаровню. Шампанское в холодильнике?— Да, Костя, в холодильнике.— Чем же их любовь странная?.. Ты иди за мной и не запнись на пороге.— Сам не запнись. А странная потому, что она протекала не по известным каналам. Наташа таила ее в себе, чтобы обрушить на Тосио, как лавину, вот так, как сегодня.— Все-таки она подготовила его, — сказал Костя.— Ах, сегодня?— Да, утром. Я сразу понял, что здесь что-то назревает.Навстречу им вышел Тосио.— Приказано переодеться к столу, — прошептал он. — Несите, я быстро.— А нам не надо, — сказал Костя: — Он ведь жених, а мы так, официанты на свадебном торжестве.— Пока только на помолвке, — сказала Наташа. — Все равно, и вам следует надеть на себя хоть что-нибудь, так как и вам придется показаться на телеэкране как свидетелям. Ставьте ваше сгоревшее жаркое — и живо переодеваться.Жаркое не подгорело, по выражению Кости, оно источало неповторимый букет, так же удался соус из трепангов и водорослей, огромным успехом пользовались маринады, икра морских ежей, салат из мидий, кальмаров и морской капусты, мраморное мясо сырого тунца, в хрустальной чаше благоухали ананасы, в глиняном запотевшем кувшине — сок манго.— И много ли надо человеку! — сказал Костя, накладывая себе вторую порцию рыбы.Поднимали стаканы за счастье, за успехи молодых, за дружбу. Костя взялся было открывать вторую бутылку шампанского, но Наташа остановила его:— Подожди еще десять минут — ровно в пять нас примет мэр Лусинды, по телеку, конечно; он был так любезен, и наши родные тоже покажутся на экране.Тосио попытался встать, сказав:— Только я забыл о своих стариках.— Не беспокойся, я с ними разговаривала еще утром и предупредила о нашей помолвке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90