Мы не можем терпеть расхлябанности в нашем доме. — Игорь вскинул брови, упиваясь своим красноречием. — Особенно сейчас, когда мы должны показать черни ее настоящее место. А Сун зазнался!..— О боже! Все это так, но избавьте меня от этих грубых сцен…— Вечно эти телячьи нежности, — проворчал Игорь, намазывая маслом сдобную булочку.Когда Сун вернулся на кухню, дядюшка Ван Фу спросил его:— Что нос повесил, опять попало?А когда Сун рассказал, что его хотят прогнать, то повар засмеялся и хлопнул его по плечу:— Не бойся, брат! Теперь не такое время, чтобы рабочий человек остался без работы, — и Ван Фу произнес торжественным шепотом, с трудом выговаривая непривычное слово: — ре-во-лю-ция теперь! Помнишь, когда-то я тебе говорил об этом, а ты еще не верил. Вот пришли эти дни! Все рабочие теперь будут хозяевами, а буржуи станут работать! Что, не веришь? — И дядюшка засмеялся и прищелкнул даже языком, представив себе, как хозяин возится на кухне и приносит ему, дядюшке Ван Фу, чашку чаю.Сун недоверчиво улыбнулся, он очень плохо верил словам дядюшки Ван Фу. Сун уже слышал о том, что произошла революция, видел, как проходили демонстранты со знаменами, с красными полотнищами, протянутыми через всю улицу. Не раз он уже слышал от дядюшки Ван Фу самые невероятные рассказы о недалеком будущем, когда он и Сун заживут настоящими господами. Проходили месяцы, а в сером особняке ничего не менялось.— Э-эх! — Сун махнул рукой. — Все, что вы говорите, как сказка о нищем, который видит хорошие сны.Дядюшка Ван Фу с грохотом опустил кастрюлю на плиту. Ему очень не нравились возражения мальчика.— Ты слушай, что говорят старшие! Я же тебе говорю, что мы с тобой и все рабочие люди будем жить так, как еще никому не снилось!Сун больше не стал возражать и отправился убирать комнаты. И хотя дядюшка Ван Фу ни в чем не убедил его, Сун, протирая коллекцию японских статуэток из слоновой кости, стал мечтать о том времени, когда он станет ходить в школу, научится разбирать иероглифы и читать по-русски, а вечером сможет играть с ребятами. Как ни ломал он голову, ничего лучшего, ничего более несбыточного не мог еще придумать.Мечты улетучились, как только в гостиной появился Игорь. Он вошел и в нерешительности остановился у дверей кабинета отца. Заметив, что Сун наблюдает за ним, он раздраженно сказал:— И чего ты все время торчишь здесь? Пошел бы куда-нибудь.— Куда?— Ну, из дому, что ли. Вон двор еще не подметен… Хочешь, даже и не подметай его, просто погуляй, я разрешаю…Сун уловил в тоне Игоря незнакомые просительные нотки и подумал: «Видно, правду говорил дядюшка Ван Фу, что скоро все станет по-другому», — а вслух сказал:— Никуда я не пойду!— Я приказываю тебе! Слышишь?— Ничего я не слышу, ты мне не хозяин, я служу у твоего отца.— Ах так, ну ладно! Я с тобой разделаюсь за это!Игорь пнул ногой тяжелую дверь отцовского кабинета, вошел туда и плотно прикрыл ее за собой.Сун снова занялся статуэтками. Из кабинета донеслось позвякивание ключей. Сун насторожился и вдруг, осененный внезапной догадкой, подбежал к двери кабинета и заглянул в замочную скважину.У стола стоял Игорь и перебирал связку ключей. Вот он нашел нужный ключ и, с опаской посмотрев на дверь, стал отпирать стол. И тут Сун, распахнув дверь, крикнул:— Ты что делаешь, а?Игорь с такой стремительностью отпрянул в сторону, что сбил высокий столик, на котором стояла одна из драгоценных японских ваз. Ваза упала и разбилась.Сун всплеснул руками, вбежал в кабинет и поднял черепок, на котором пестрел яркий, словно живой, цветок.Сун был потрясен случившимся. Ему было очень жаль прекрасной вазы. Он присел на корточки и стал перебирать черепки.— Что, достукался? Из-за тебя разбилась ваза! Ты и отвечать будешь! — раздался над ним голос Игоря.— Как из-за меня? Ты разбил! Я всем скажу! Скажу, что ты в стол хотел залезть. Деньги украсть!Игорь принужденно захохотал:— Так тебе и поверят! А впрочем, я не возражаю, чтобы ты сам обо всем рассказал отцу! — Игорь быстро выскочил из кабинета и со звоном щелкнул ключом.— Счастливо оставаться! — донеслось до Суна из гостиной.Сун, плача от бессильного гнева, стал бить в дверь кулаками. Вскоре за дверью раздались тяжелые шаги и голос Игоря:— Папа, ты не волнуйся! У нас несчастье… Сун…— Что Сун, говори толком!— Сун разбил твою любимую японскую вазу. Понимаешь, захожу, а он…Щелкнул замок, распахнулась дверь, и хозяин в шляпе и с тростью в руках вошел в кабинет. Увидев у ног Суна черепки драгоценной вазы, он остановился посреди кабинета и, взявшись за голову, застонал.— Боже мой, боже мой! Какой уникум погиб! Все гибнет, все рушится! — запричитал он. — Ну? — обратился он, наконец, к Суну. — Ну?— Это не я, это Игорь.— Игорь?— Врет, папа, честное слово, не я. Клянусь! — без тени смущения лгал Игорь.— Как не ты? Ты хотел открыть стол…— Папа, это наглая ложь, как он смеет! — в голосе Игоря послышались слезы обиды.Сун растерялся. Он с надеждой посмотрел вокруг, ища кого-нибудь, кто бы поверил в его невиновность. В дверях белел колпак дядюшки Ван Фу. И, обратившись к этому единственному человеку на свете, который любил его, Сун сказал:— Вот самое честное слово, это не я…Ван Фу перебил:— Хозяин, Игорь врет. Я знаю, что Игорь ворует деньги…Хозяин побледнел.— Молчать! Марш на кухню. Я не звал тебя!Ван Фу сорвал с головы колпак и, потрясая им, в дверях крикнул:— Почему на кухню? Теперь другое время!— Что? В моем доме!.. У меня в доме красные? — произнес хозяин и шагнул к повару.Почувствовав поддержку, Сун воспрянул духом:— Теперь революция! Нельзя обижать рабочих! — сказал он хозяину.— Папа, они устраивают бунт!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64