– Что? – сказал Молинари, Его передернуло. – Что вы нашли, доктор? – Он казался растерянным, поскольку не мог уделять внимание одновременно Эрику и совещанию. Эрику он сказал: – Ну что там у меня, доктор? Кажется, я прослушал. Извините. – Он потер лоб. – Я ослеп! – в его голосе слышалась паника. – Сделайте что-нибудь, доктор!
Эрик, проследив на экране за светящимся следом, остающимся при прохождении радиоактивной соли по кровеносной системе Мола, сказал:
– Видно сужение почечной артерии, проходящей через вашу правую почку. Тромб, который…
– Я знаю, – сказал Молинари и кивнул. – Я знаю, что сужение находится в моей правой почке, у меня уже было такое. Вы должны меня оперировать, доктор, иначе это убьет меня. – Теперь он казался настолько слабым, что не мог поднять головы. Он осел в кресле, закрыв лицо руками. – Мне плохо, – пробормотал он. Затем он поднял голову и сказал, обрашаясь к Френекси: – Министр, я нуждаюсь в немедленном хирургическом вмешательстве. Нам придется отложить обсуждение, – Он встал на ноги, покачнулся и с шумом рухнул; Эрик и кто-то из госдепартамента помогли ему подняться обратно в кресло. Мол казался на удивление тяжелым и обмякшим. Эрику с помощником с трудом удалось его приподнять. Френекси объявил:
– Конференция должна продолжаться.
– Хорошо, – выдохнул Мол, – меня будут оперировать прямо здесь. – Он слабо кивнул Эрику. – Не ждите Тигардена, начинайте.
– Здесь? – спросил Эрик.
– У меня нет другого выбора” – захныкал Молинари, – уничтожьте тромб, или я умру, – Он упал на стол. На этот раз он уже не вернулся после этого в сидячее положение, а так и остался лежать, как брошенный, ненужный мешок.
С дальнего конца стола вице-секретарь ООН Рик Приндл сказал Эрику:
– Начинайте, доктор. Это срочно, вы сами знаете. – Очевидно, он – как и остальные – уже присутствовали при чем-то подобном.
Френекси сказал:
– Секретарь, можете вы уполномочить мистера Приндла занять ваше место на переговорах?
Ответа от Молинари не последовало – он потерял сознание.
Эрик извлек из чемоданчика небольшой гомеостатический блок. Он вполне подходил – как он надеялся – для этой тонкой операции. Проходя по телу и тут же залечивая за собой след, инструмент минует кожный покров, мышцы и достигнет почечной ткани, где и начнется его основная работа. Он приступит к созданию пластиковой перемычки, обходящей закупоренную часть артерии; в данный момент это было безопаснее, чем пытаться удалить тромб.
Дверь открылась и вошел доктор Тигарден, он поспешил к Эрику и, увидев лежащего головой на столе Молинари без признаков жизни, сказал:
– Вы готовы к операции?
– Я подготовил оборудование; да, я готов.
– Никаких искусственных органов, надеюсь?
– В этом нет необходимости.
Тигарден взял Молинари за руку и померил пульс. Затем он вытащил стетоскоп, расстегнул Молинари рубашку и послушал сердце.
– Биение слабое и неритмичное. Лучше его заморозить.
– Хорошо, – сказал Эрик и достал из саквояжа набор для замораживания.
Френекси подошел посмотреть, что происходит.
– Вы собираетесь понизить температуру тела на время операции?
– Да, мы заморозим его, – произнес Эрик, – обмен веществ…
– Мне это безразлично, – сказал Френекси, – биологические аспекты меня не интересуют: а озабочен только тем очевидным фактом, что в настоящее время Секретарь не может продолжать переговоры. Переговоры, ради которых мы преодолели расстояние в несколько световых лет. – На его лице проступал глухой, притупленный, гнев, который министр не мог подавить.
Эрик заявил:
У нас нет другого выбора, министр, Секретарь умирает.
– Я понимаю, – сказал Френекси и отошел, кулаки его были сжаты.
– Откровено говоря, он уже умер, – сказал Тигарден, все еще прослушивая сердце Молинари, – Немедленно давайте охлаждение, доктор.
Эрик быстро приспособил охлаждающую систему на шее Молинари и включил автономную систему питания. Холод начал распространяться по телу; Эрик занялся хирургическими инструментами.
Министр Френекси на своем языке советовался с доктором Горнелом; он резко вскинул голову и жестко заявил:
– Я хотел бы, чтобы доктор Горнел ассистировал при операции. Вице-секретарь Приндл произнес:
– Это невозможно. Молинари отдал строгое распоряжение, запрещающее к нему прикасаться всем, кроме им лично отобранным врачам из его персонала. – Он кивнул Тому Йохансону и его команде из сотрудников Секретной службы, они приблизились ближе к Молинари.
– Почему? – спросил Френекси.
– Они знакомы с его историей болезни, – тупо ответил Приндл.
Френекси пожал плечами и отошел; он казался еще более сбитым с толку, даже ошеломленным. – Я не могу этого понять, – сказал он вслух, – я не могу понять, как можно было допустить, чтобы Секретарь Молинари дошел до такого состояния.
Эрик спросил Тигардена:
– Такое уже случалось раньше?
– Вы имеете в виду умирал ли Молинари во время переговоров с лилистарцами? – Тигарден не смог подавить улыбки. – Четыре раза. Прямо в этой комнате и даже в том же самом кресле. Можете вводить ваш агрегат.
Приставив гомеостатический прибор к правому боку Молинари, Эрик включил его, приборчик, напоминающий по размерам стеклянную каплю, тут же оживился, выделил сильное анестезирующее средство и начал свой путь к почке и почечной артерии.
Единственным звуком во всей комнате было теперь жужжание этого инструмента; все, включая Френекси, наблюдали за тем, как он погружается в грузное, обмякшее тело.
– Тигарден, – сказал Эрик, – я предлагаю…, он отошел и зажег сигарету, – поискать у кого здесь в Белом доме случилась частичная закупорка почечной артерии или…
– Это уже известно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77