Я многое узнала, когда была под воздействием этого наркотика. Жаль, что я не могу тебе этого рассказать, это просто невероятно, Эрик, этот наркотик полностью меняет восприятие мироздания и особенно людей. После этого ты уже не можешь воспринимать их по-старому. Тебе следовало бы попробовать. Тебе бы это здорово помогло.
_ Мне, – произнес он, – уже ничто не поможет.
Его слова прозвучали для него как эпитафия.
Он почти закончил собираться – и уже давно кончил обедать, – когда в дверь позвонили. Это был Отто Дорф со своим военным вертолетом, и Эрик хладнокровно направился открывать дверь.
Окинув взглядом квартиру, Дорф спросил:
– У вас была возможность проститься с женой, доктор?
– Да, – кивнул он. – Она уже ушла, Я один. – Он закрыл чемодан и направился с ним к двери. – Я готов. – Дорф взял второй чемодан и они пошли к элеватору. – Ей это не очень понравилось, – обратился он к Дорфу, поднимаясь вверх.
– Я не женат, доктор, – ответил Дорф. – Мне это незнакомо. – Он был корректен и официален.
В вертолете их поджидал еще один человек. Когда Эрик спустился по ступенькам, он протянул руку.
– Рад видеть вас, доктор, – Затем из полутьмы салона он объяснил: – Я Гарри Тигарден, начальник медперсонала при Секретаре. Очень рад, что вы к нам присоединились; Секретарь меня не предупредил, но это неважно, он часто действует импульсивно.
Эрик пожал протянутую руку, его мысли все еще были о Кэти.
– Свитсент.
– Как вам показалось состояние здоровья Молинари при встрече?
– Он кажется очень усталым. – Он умирает, – сказал Тигарден. Взглянув на него, Эрик спросил:
– От чего? В наше время, когда можно заменить любой орган,…
– Я знаком с современной хирургией, уверяю вас, – сухо ответил Тигарден. – Вы же видели, как он склонен к фатализму. Очевидно, он хочет был наказан за то, что втянул нас в эту войну. Тигарден помолчал, пока вертолет поднимался в ночное небо, Затем он продолжил: – Вам не приходило в голову, что Молинари организует наше поражение? Что хочет нашего поражения? Я не думаю, что даже самые яростные его политические противники когда-нибудь осмелились бы на такую идею. Причина, по которой я говорю вам это, заключается в том, что у нас нет времени. Именно сейчас, когда я разговариваю с вами, Молинари страдает от сильнейшего приступа острого гастрита, или того, чем вам больше нравится это называть. С того самого времени, когда вы отдыхали в Вашин-35, он не встает с постели.
– Внутреннего кровотечения нет?
– Пока нет. А может быть и есть, но Молинари просто не говорит нам об этом. На него это похоже. По натуре он очень скрытен. И никому не доверяет.
– Вы уверены в отсутствии злокачественных образований?
– Мы не смогли обнаружить ни малейших при-: знаков. Но Молинари не дает нам провести все анализы, которые нам необходимы. Слишком занят. Подписывание документов, составление речей, законопроектов для представления в ООН, Он пытается все сделать сам. Он просто не может делить свою власть. Когда это все-таки случается, он образует несколько перекрещивающихся организаций, которые тут же начинают конкурировать. Это его способ обезопасить себя. – Тигарден с любопытством посмотрел на Эрика; что он вам говорил в Вашин-35?
– Не слишком много, – он не собирался раскрывать содержание этой беседы, Молинари без сомнения говорил исключительно для него. В действительности, Эрик понимал, что здесь была главная причина его появлений в Чиенне. У него было нечто, что он мог предложить Молинари и чего не могли другие доктора, достаточно необычное предложение со стороны врача…, интересно, как бы отреагировал Тигарден, если бы он ему сказал. Скорее всего – и с полным основанием, – посадил под арест, И расстрелял.
– Я знаю, в чем причина вашего появления у нас, – сказал Тигарден. Эрик хрюкнул:
– Знаете? – он в этом сомневался.
– Молинари просто следует своей инстинктивной склонности. Он осуществляет двойную проверку, вводя свежую кровь в наш организм. Мы не против; мы даже признательны – слишком много работы здесь. Вы конечно знаете, что у Секретаря громадная семья, даже больше, чем у Вирджила Акермана, вашего прежнего нанимателя.
– Кажется, я где-то читал, что у него три дяди, шесть двоюродных братьев, тетка, сестра, старший брат, который.,.
– И все они живут вместе с ним в чиеннской резиденции, – сказал Тигарден. – Как правило там. И все они толкутся возле него, пытаясь урвать себе кусок получше – пищу, помещение, слуг, – вы понимаете. Кроме этого, – он помедлил, – есть еще и любовница.
Этого Эрик не знал. Об этом никогда не упоминалось, даже во враждебной Секретарю прессе. – Ее имя Мэри Райнске, Они встретились незадолго до смерти его жены. Официально Мэри числится его личным секретарем. Мне она нравится, многое сделала для него как до, так и после жены. Без нее его, возможно, уже не было бы в живых. Лилистарцы ненавидят ее… Собственно, я даже не знаю почему. Возможно, я чего-то не знаю.
– Сколько ей лет?
– Секретарю, как показалось Эрику, было далеко за сорок или немного за пятьдесят.
– Молода, насколько это только можно себе представить. Подготовьтесь к встрече, доктор, – Тигарден усмехнулся. – Когда она появилась здесь, она училась в колледже и подрабатывала по вечерам машинисткой. Возможно, она принесла ему какой документ… никто не знает наверняка, но они действительно познакомились благодаря ее работе.
– С ней можно разговаривать о его болезни?
– Безусловно. Она именно тот человек – единственный человек, – который способен убедить его принять фенобарбитал, а если необходимо, и пасабамат. Фенобарбитал, видите ли, делает его сопливым, а пасабамат сушит рот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77