Понимаю, что это тебе не слишком интересно, но если ты не оплачиваешь покупку в течение…
– Пожалуйста, – попросила Кэти, – не читай мне лекций. Что он сказал? Что я строю “Питс-39”? Это неправда. Я купила зеленую упаковку “Лаки Страйк” в подарок. Я никогда бы не стала строить Страну детства, не сказав тебе; в конце концов, она была бы и твоей…
– Только не “Питс-39”. Я никогда не жил здесь ни в тридцать девятом, ни в любое другое время. – Он уселся за стол и нажал на клавишу. – Я здесь, миссис Шарп, – доложил он секретарше мистера Вигнла. – Как поживаете сегодня, миссис Шарп? Нормально добрались прошлым вечером домой после розыгрыша этих военных облигаций? Надеюсь, никто из этих никчемушных пикетчиков не хватил вас по голове? – он отпустил клавишу. – Люси Шарп обожает мирить всех и вся, – объяснил он Кэти. – Я думаю, это очень благородно со стороны фирмы, что она разрешает своим служащим участвовать в политической борьбе. Но еще более приятным является тот факт, что это не стоит вам ни цента – политические митинги бесплатны.
– Но на этих митингах приходится молиться и петь, проговорила Кэти, – а они нужны им только для того, чтобы продать побольше облигаций.
– Для кого ты купила эту чертову упаковку?
– Для Вирджила Акермана, для кого же еще? – Выпустив две аккуратные струйки дыма, она добавила: – Или ты думаешь, что мне все равно, где работать?
– Конечно, лишь бы тебе хорошо платили…
– Что бы ты ни думал, Эрик, – поколебавшись секунду, сказала Кэти, – удерживает меня здесь не только высокое жалование. Мне кажется, что своей работой здесь мы приближаем победу.
– Здесь? И как же?
Дверь кабинета отворилась; в дверях стояла мисс Перс, среди неясных очертаний ее тела на фоне дверного проема явственно проглядывалась почти горизонтальная линия ее высокой груди.
– Извините за беспокойство, доктор, пришел мистер Джонас Акерман – внучатый племянник мистера Акермана из формовочного.
– Как дела в формовочном, Джонас? – приветствовал гостя Эрик, протягивая ему руку. Внучатый племянник главы фирмы приблизился, и они обменялись рукопожатиями. – Кто-нибудь вылупился в ночную смену?
– Если кто и вылупился, – парировал Джонас, – то он притворился рабочим и спокойно ушел через главный вход. – Заметив Кэти, он произнес: – Доброе утро, миссис Свитсент. Кстати, я видел ваше новое приобретение, которым вы обзавелись для нашего Вашин-35, – машину, которая так похожа на жука. Кажется, “фольксваген” или что-то вроде этою.
– “Крайслер”, – отозвалась Кэти, – это была хорошая машина, но с одним недостатком – слишком слабые рессоры для такого количества металла. Из-за этого ее никто не брал.
– Да, – вздохнул Джонас, – быть в чем-то профессионалом, это великолепно. Хотя бы паршивый ренессанс – я имею в виду настолько глубоко овладеть предметом…, – Заметив помрачневшие лица обоих Свитсентов, он запнулся. – Я, кажется, помешал?
– Дела фирмы прежде всего, – заявил Эрик. Он был рад любому вмешательству, пусть даже этого младшего отпрыска разветвленного родового клана. – Ступай, Кэти, – обратился он к жене, даже не пытаясь придать своему тону видимость шутливости. – Мы поговорим за обедом. Я слишком занят сейчас, чтобы тратить время на выяснение способности механических сборщиков налогов лгать. – Он проводил жену до дверей; на этот раз Кэти не пыталась сопротивляться. Спокойно и безучастно она дала себя проводить. Эрик сказал: – Похоже, весь мир задался целью над тобой насмехаться. Все клевещут и сплетничают. – Он захлопнул за ней дверь.
Помолчав, Джонас Акерман пожал плечами и заявил:
– Ничего не поделаешь, это и есть брак. Узаконенная ненависть.
– Что ты хочешь этим сказать?
– О, это сквозит в вашей беседе, это чувствуется ясно, как дыхание смерти. Следовало бы издать приказ, запрещающий мужьям работать в одной фирме с женами. Пожалуй, даже в одном городе, – он улыбнулся, при этом его молодое лицо мгновенно потеряло последние остатки серьезности. – И все-таки она хороша, это верно. Вирджил постепенно уволил всех своих сборщиков старья, с тех пор как Кэти устроилась на эту должность… она ведь говорила тебе об этом…
– Много раз. “Почти каждый день”, – с горечью подумал он про себя.
– Почему бы вам не развестись?
Эрик пожал плечами – жест, призванный показать глубокие философские основания. Он от души надеялся, что это ему удалось. Видимо, не совсем, поскольку Джонас спросил:
– Хочешь сказать, что тебе это нравится?
– Я хочу сказать, – проговорил он задумчиво, – что я уже был один раз женат и все было не лучше, Если я разведусь с Кэти, мне снова придется жениться, потому что я так устроен, устроен таким образом, что я вижу себя только в одной роли – роли мужа и отца, домочадца и кормильца семьи, и следующий брак будет таким же из-за моего характера.Он поднял голову и посмотрел на Джонаса взглядом, в котором попытался продемонстрировать возможно большую долю мазохизма.
– Что, собственно, ты хотел, Джонас?
– Небольшая экскурсия, – отрывисто произнес Джонас. – На Марс. Поедут все, и ты в том числе. Конференция. Мы с тобой можем выбрать места подальше от старикана, так что нам не надо будет рассуждать о делах фирмы, войне и Джино Молинари. А поскольку полетим мы на большой ракете, у нас будет по шесть часов в каждый конец. И ради Бога, чтобы не стоять всю дорогу на Марс и обратно, давай позаботимся о билетах.
– Сколько времени это продлится? – ему совсем не улыбалось потерять на поездку кучу времени – слишком много работы здесь.
– Наверняка вернемся завтра или послезавтра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77